проводили с этим молоком. Свежайшее, только из магазина, наливаешь в кружку на лестнице, пробуешь – нормальное. Стоит войти в квартиру – сворачивается и воняет! Мы даже очертили точный круг аномальной зоны в коридоре. Диаметр 76 сантиметров…
– Да, подбросил тебе полковник к Новому году подарочек… Теперь замордуют наездами – что, да когда… – посочувствовал коллеге следователь Сергеев.
– Мне одних отчетов сто пятьдесят штук переписывать! – скривился следователь Иванов. Помолчал немного и добавил, – да насочиняю что-нибудь про израильскую разведку…
– Ну а что там реально-то было? Ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросил следователь Сергеев.
– Ни боже мой, – выдохнул дым следователь Иванов.
– Что ж, удачи! Работай… – следователь Иван Сергеев многозначительно покивал головой, затушил в пепельнице сигарету, пожал руку следователю Сергею Иванову и бесшумно покинул кабинет.
Следователь Сергей Иванов вновь взял в руку шариковую ручку и склонился над амбарной книгой.
ПРЕЛЮДИЯ В СВЕТЕ ДНЯ
1.
Ветер устал трепать штандарты на копьях, и те повисли в бессилии; простор, казалось, не имел пределов. Границы вселенной затерялись в сумерках.
– Дыхание мира, Рониен, – произнес архимаг Илукар – так, чтобы его мог слышать один только принц, что стоял рядом. – Древнее зла, древнее добра, древнее самой древности. Чувствуешь? Рядом с ним воинство тьмы не кажется столь уж неодолимым.
– Да, магистр. Этот ветер… Хорошо, что ты уговорил меня подняться так рано.
– Это еще не все. Ты только что почувствовал, как не вечно зло. Но надо сделать следующий шаг. Посмотри вон туда, на холмы Утайте, – принц проследил за рукой архимага. Холодная и темная в предрассветной мгле, гряда навевала тоску; отчаяние. По сравнению с этой извечной мощью, безразличной ко всему, их борьба казалась бессмысленной. «Ваши победы преходящи, а усилия тщетны», – говорили холмы.
– Не понимаю.
– Имей терпение.
Минуты текли медленно, как густой мед. Каждый звук – всхрап лошади, глухое звяканье сбруи – разносился далеко вокруг в полнейшем безветрии. Всадники-телохранители поодаль, то и дело ежась от холода, неуверенно перешептывались в ожидании принца и архимага. Но эти двое застыли в неподвижности на краю обрыва, под которым раскинулась Гиайская долина – долина, где через несколько часов стольким жизням суждено будет оборваться.
Вдруг на вершине двух самых высоких холмов словно занялся пожар – первый луч солнца озарил гряду Утайте. Улыбка одновременно тронула лица двух старых друзей: учителя и его ученика.
– Теперь ты видишь.
– Вижу, магистр.
Принц молчал еще несколько секунд, любуясь на рождение дня; дня, который не поддавался отчаянию, раз за разом вырываясь из бездны, хотя и знал, что ему суждено вновь рухнуть в нее. Он отер лицо ладонью, омытой солнечным светом, и тоска оставила его сердце; искры зари танцевали на дне его серых глаз.
Вдруг