и эффектный.
– Посмотрите на них, – сказала она, указав на компанию, которая так же вглядывалась в уходивший город, стоя по другую сторону барьера. – Пассажиры первого класса. Оттуда и вид открывается самый лучший. Но я знаю, как туда пробраться. Идите за мной.
– Да мне и здесь хорошо, – ответила Эйлиш. – А через минуту и вида никакого не останется.
Джорджина взглянула на нее, пожала плечами:
– Как хотите. Судя по тому, что я слышала, ночка нам предстоит та еще, из худших. Стюард, который тащил мой чемодан, так и сказал.
На палубе быстро темнело, поднимался ветер. Эйлиш отыскала столовую для пассажиров третьего класса, одиноко посидела за столиком, пока официант обслуживал другие, – в конце концов он заметил ее и принес, даже не показав меню, первое: чашку супа из говяжьих хвостов, за которой последовало то, что Эйлиш сочла вареной бараниной с подливой, картошкой и горохом. За едой она поглядывала по сторонам, но Джорджины так и не обнаружила, зато увидела множество пустых столиков. Может быть, подумала она, большинство кают относится к первому и второму классам, а третьим плывет лишь незначительное число людей, представших перед ней здесь, в столовой, и на палубе. Маловероятно, но где же тогда все остальные и как они собираются питаться?
Ко времени, когда официант принес ей желе с заварным кремом, в столовой и вовсе никого не осталось. Эйлиш подумала, что, поскольку другой столовой третьего класса на судне нет, Джорджина, надо полагать, сумела затесаться в ресторан первого или второго, хоть это, наверное, и непросто. Так или иначе, ни бара, ни салона третьему классу не полагается, и ей остается лишь вернуться в каюту и устроиться на ночь. Она устала и, хочется верить, сможет заснуть.
Войдя в каюту, она решила почистить зубы и умыться на ночь, но обнаружила, что пассажиры соседней каюты заперли дверь. Наверное, решила Эйлиш, кому-то из них понадобилась уборная, и постояла, ожидая, когда этот «кто-то» закончит и дверь отопрет. Она прислушивалась, но не слышала ни звука, только рокот двигателя, достаточно громкий, чтобы заглушить любой шум в уборной. В конце концов она вышла в коридор, помаялась немного у соседской двери, однако из-за нее тоже никакие звуки не доносились. Может быть, погадала она, там все уже спят, – и прошлась по коридору в надежде, что появится Джорджина. Уж ее попутчица, думала Эйлиш, мигом сообразила бы, что делать, как и Роуз или мама, – да и как мисс Келли, лицо которой на миг всплыло в ее сознании. А вот она об этом никакого понятия не имеет.
Спустя какое-то время она легко постучала в дверь соседей, а не получив ответа, ударила посильнее, костяшками, – вдруг ее не услышали. Ответа все равно не последовало. Поскольку лайнер был заполнен и поскольку в столовой, которая сейчас наверняка закрылась, никого не было, Эйлиш полагала, что все пассажиры сидят по своим каютам, некоторые могут даже и спать. Возбужденная и обеспокоенная, она вдруг поняла, что ей нужно не только умыться и почистить зубы, но и опорожнить мочевой пузырь и кишечник – и как можно скорее. Она вернулась в свою каюту, подергала дверь уборной. По-прежнему