всего-то и имеют, что несколько ярдов прилавка, за которым они как пришитые сидят, карауля покупателей. Не понимаю, почему они мнят о себе столько.
Хотя мисс Келли и платила Эйлиш за воскресную работу лишь семь шиллингов и шесть пенсов, она нередко присылала за ней Мэри – то пожелав сходить, не закрывая магазин, в парикмахерскую, то для того, чтобы Эйлиш сняла с полок все консервные банки, отерла с них пыль и вернула на место. Каждый раз мисс Келли выдавала ей по два шиллинга, но задерживала на несколько часов, при всяком удобном случае жалуясь на Мэри. А когда Эйлиш уходила, мисс Келли непременно всучала ей – для матери – буханку хлеба, всегда зачерствелого.
– Она, верно, нищими нас считает, – как-то сказала мать. – Ну зачем нам черствый хлеб? Роуз попросту взбесится. Когда пришлет за тобой снова, не ходи. Скажи, что занята.
– Так я же не занята.
– Рано или поздно тебе тоже подвернется настоящая работа. Я каждый день об этом молюсь.
Мать пустила хлеб на панировочные сухари и поджарила в них свинину. Откуда взялись сухари, Роуз она не сказала.
Однажды в обеденный перерыв Роуз, которая приходила домой из офиса в час и возвращалась на работу без четверти два, рассказала, что прошлым вечером играла в гольф со священником, отцом Флудом, много лет назад знавшим их отца и мать, тогда еще юную девушку Он приехал из Америки на родину впервые с довоенного времени.
– Флуд? – переспросила мать. – Вокруг Монагира жило много Флудов, но я не помню, чтобы кто-то из них подался в священники. Не знаю, что с ними сталось, теперь ни одного не видать.
– Но ведь есть еще Мерфи Флудз, – заметила Эйлиш.
– Это другое, – ответила мать.
– Так или иначе, он сказал, что хотел бы навестить тебя, и я пригласила его к чаю, – сообщила Роуз. – На завтра.
– О боже, – взволновалась мать. – Что любит к чаю американский священник? Придется запастись ветчиной.
– Самая лучшая ветчина у мисс Келли, – улыбнулась Эйлиш.
– У мисс Келли никто ничего покупать не собирается, – ответила Роуз. – А отец Флуд съест все, что мы ему подадим.
– Как ты думаешь, ветчина с помидорами и латуком подойдет? Или, может быть, ростбиф? Или он жареную картошку любит?
– Все подойдет, – сказала Роуз. – Было бы только побольше ржаного хлеба да масла.
– Накрыть придется в столовой и фарфоровую посуду выставить. Может, мне кусочек семги купить? Станет он ее есть?
– Он очень славный, – ответила Роуз. – Что перед ним поставят, то и съест.
Отец Флуд оказался высоким мужчиной со смешанным американо-ирландским выговором. Ничто из его слов не убедило мать Эйлиш в ее давнем знакомстве с ним или его родными. Его матушка, сообщил отец Флуд, была из Рочфордов.
– Не думаю, что я ее знала, – сказала мать. – Единственным известным нам Рочфордом был старый Носач.
Глаза отца Флуда посерьезнели.
– Это мой дядя.
– Правда? – спросила мать. Эйлиш