пойдем? Ты как ледышка…
– Как скажешь. – только с места не сдвинулась, Жан тоже. Молчали, не долго. Жан положил руку на ее спину. У Виен вырвался отчаянный шепот. – Ледышка! Как не стать, когда умирает любовь!
– Вилена! – объятия стали сильней.
– Молчи! Не я тебя разлюбила. Ты сам топчешь нашу любовь! Словами, поступками, мыслями! Но делай, как хочешь, твоя жизнь. – поднялась и пошла наверх, Жан отставал на полшага, Вилен слышала его дыхание. Ступенька, вторая, прошли десять и она, не повышая голос и на пол тона, спросила: – Ты решил, уезжаем, или ждем детей здесь?
– Подождем здесь. А что, у тебя поменялось желание?
– Не хочу тебя потерять! – Это был крик души, слышимый лишь двоими. Его руки остановили ее, прижали к себе. Ей даже показалось, что все вернулось – тепло, любовь, забота….
Ей показалось…
Глава 7
«Мы» умирает от первого посягательства, что один из двух – собственность второго.
****
Утро. Открыв глаза, Виен поняла – все, это конец! Постель его еще была тепла, но Жана не было. Его вообще больше не было! Виен не слышала его ни в доме, ни в округе. Поднялась и открыла шкафы, он взял только самое необходимое. Наличие зубной щетки и расчески ни о чем не говорило. Провела рукой по голове, прижимая, вставший от ужаса ежик волос:
– Так уходят от надоевшей жены! – Пошла, волоча ноги и держась за грудь обоими руками, сдерживая всхлипы. – Бросил. Он меня бросил! Только не реветь. Только не разреветься! – краем глаза заметила лист, белеющий на столе в их гостиной.
«Прости! Мне надо понять себя. Возможно, и тебе без меня будет легче».
Ни обращения, ни подписи, ни сухого прощального «пока».
Виен заперла дверь, сложила лист и, положив под подушку мужа, легла и закрыла глаза. Слез не было, только ужасная боль в сердце и разрывающиеся легкие, не выпускающие крик.
В дверь постучали, Катерина пришла убирать. Постояла немного, ушла, наводить порядок в других комнатах. Поцарапалась кошка, издала недовольные «мрряв» и улеглась по ту сторону двери, охраняя. Время от времени проводя лапкой по закрытой двери и зовя хозяйку. Зазвонил телефон внутренней связи, протянула руку – оборвала провод.
«За что?!» – кричало в голове и пульсировало в висках. В груди появилась трещина.
Опять постучалась Катя, и опять не дождавшись ответа, ушла.
Сон не приходил. Зато окутало безразличие, простое равнодушие к собственной жизни накрыло одеялом. Затылок потяжелел, начало закладывать уши, но Виен даже не шевелилась, лежала на боку, сквозь прикрытые ресницы, поглядывая на его подушку.
– Виен! Открой! Это я. – настойчиво просил ИВ. – Уже полдень.
Отморозилась. В окно, вовсю палило солнце, мешало. Оторвала себя от кровати, опустила жалюзи, задвинула шторы и опять спряталась в постель.
Очнулась ночью. ОН стоял на том же месте и ждал, такой же величественный, еще больше красивый, просто неземной, не торопя,