отмахнулся Коляскин, давая понять, что тема закрыта.
А весна не замечала всего происходившего: злобы Егора и проблем Коляскина и Чайникова. Она цвела садами и полевыми цветами, заливая все вокруг густыми, терпкими ароматами. Испаряющая влага, колыхаясь, словно говорила, что земля уже прогрелась, и звала хлеборобов, готовая принять и прорастить упругие зерна хлеба. Для многих – это был единственный способ выжить, а для других – одна из причин погибнуть. Но и это не волновало весну: глупые претензии одних людей к другим ее не касались. Весна – она просто весна. Однако и те люди, которые претендовали на жизнь других людей, также не замечали весну. Ведь пока они не построят настоящего, счастливого общества, настоящей весны быть не могло, она была как бы весна, на половину. Ведь в ней еще прятались враги, злые и беспощадные. А эти злые враги и те, кто еще не знал, что он враги, цеплялись за весну всходами пшеницы и окатившимися овцами, зацветающими садами и перестроенными амбарами, в надежде на хороший урожай. Молодыми женами и новорожденными детьми, детьми повзрослевшими – все эти люди так мешали жить другим людям, что иного выхода, как смерть, у них не было. А они так не хотели умирать.
А вы когда-нибудь умирали весной ради величия вождей? Пусть даже неполноценной весной, когда все вокруг говорит о пробуждении и силе жизни… Когда солнце дарит длинный день, а вечерняя девичья песня так сладостно отдает под ложечкой. Когда так хочется жить и любить. Не умирайте, не отдавайте ни минуты и ни секунды своей жизни тем, кто назначил себя вождем. Вы слышите, не отдавайте! Она принадлежит вам, и только вам! И прошу, нет, заклинаю вас, не отнимайте жизни у других!
– Что за демагогию, вы здесь развели? – спросил Егор, подходя к своим бойцам, которые, образовав круг о чем- то оживленно спорили, временами переходя на крик.
– Товарищ командир, – обратился рядовой Сопчук к Правдину. – У нас спор получился меж собой по приказу, который вы зачитали давеча, о тройном усилении борьбы с врагами власти.
– В чем суть вашего спора? – Уточнил Егор.
– Так вот, боец Коляскин утверждает, что тройное усиление борьбы с врагами власти говорит о том, что родственников кулаков и другого отребья нужно уничтожать до третьего колена, всех подчистую.
– В общем подходе он прав, – подтвердил Егор.
– Я, конечно, супротив врагов разговор не веду, согласен я, без всякого разговора, а только как же поступать с детьми кулацкими? Пущай годовалое дите, допустим, его чего, тоже того? Ведь оно по разумению своему никакого вреда власти принести не может…
– Но насчет детей скажу следующее: малолетних убивать нельзя, это преступление, но и оставлять их без внимания государство не имеет право. Будут создаваться и уже создаются специальные детские дома и приюты, где подобные дети должны пройти перековку и переплавку своих мозгов. Им каждодневно и методично будут вбивать, что правота и сила только