линзами неудобных очков были удивительно живые и умные глаза. Глаза – это зеркало души, и зеркало говорило, что душа чиста и наивна….
– Здравствуй, Егор, – протянув руку, продвигаясь навстречу, произнес Николай.
– Привет, братик, привет! Что читаешь?
– Да так, ничего интересного. Как погода сегодня? —
Стараясь перевести разговор в другое русло, спросил Николай.
– Погода как осенью, – произнес Егор, вытягивая газету из-под пледа, укрывающего ноги. «Почему молчит президент?» – прочитал Егор заголовок, который первым попался ему на глаза.
– Опять ты свою оппортунистическую газетенку читаешь? Да почему президент должен с вами о чем-то говорить? Ну, скажи, почему?
– Потому что мы – народ!
– Какой вы народ? Вы, сударь, инвалид!
– Егорушка, ну что ты сразу грубишь? – вступилась за Николая мама.
– Мать, ну где же я грублю, это Николай на президента бочку катит, а я нашего руководителя защищаю!
– Егор, я тебя много раз просил, маму называть «мамой».
– Да нет уж, это вы, демократики, говорите» мама», как будто мямля. А мы, как настоящие революционеры, как наш пролетарский писатель товарищ Максим Горький, наших матерей гордо называем «мать»! Мать, ты не против?
– Да нет, Егорушка, что же я против буду. А только вы ведь братья родные, ну не ругайтесь попусту, я вас прошу.
– Все, не будем, – произнес Егор, протягивая Николаю руку со словами: – Ну что, демократик, мир?
– А я с тобой и не ссорился, – ответил Николай, – это ты постоянно хочешь кого-нибудь прижать да задрать.
– Ну, ты смотри, я ему мир предлагаю, а он ерепенится. Да ты бы открыл свои ясные очи да посмотрел, что в стране делается. Бардак везде: развелось барыг да прихлебателей, всех к чертовой матери к стенке….
– У нас мораторий на смертную казнь. Да и потом суд….
– Вот то-то и плохо, что мораторий. И слово какое пакостное подобрали – «мораторий»! Что же, вы, своего родного слова не могли подыскать? Вражеским пользуетесь? Это оттого, что русскому народу ваш гребанный мораторий и близко не нужен. Это все вы сопливые демократики придумали и так подстроили, чтобы самим к стенке не попасть за свои гнусные делишки. Требую вернуть российскому народу смертную казнь! – Закричал Егор как на партсобрании.
– Ну, что ты, Егорушка, успокойся, – попросила мама, – не ровен час соседи сбегутся!
– Ничего, мать, с соседями справимся! А вот у тебя, братишка, я хочу спросить, какой к черту суд? Я тебя как-нибудь свожу в поселок «Солнечный», в нашу так называемую «Долину нищих», чтобы ты сам посмотрел, какие там замки понастроили! Вот тогда ты, наконец, понял бы, что на каждом этаже, как минимум, по виселице ставить надо. Они хоромы до небес ставят, а у тебя вон пенсия… воробьям на смех!
– Но люди может быть заработали? Может….
– «Может быть, может быть», – с неприятной интонацией, перебивая, повторил Егор, –