умерли…
– Кто они? Кто все?
– А из бывших анархистов…
Банов прикусил губу. Хоть он и думал, что это может быть тот самый Ройд, но подтвердившаяся догадка оказалась для него шоком. Да еще тут это отравление, с которым, конечно, надо бы еще разобраться. Нельзя же ребенку так просто на слово верить!
– Ну что, ты вот, Роберт, как бы это… меня со своей мамкой познакомил бы… А? – сказал после паузы Банов. – Может, мы бы с ней поговорили, а там, глядишь, она и снова мечтать начнет, и жизнь у вас получше, повеселее, что ли, станет…
Мальчик пожал плечами, не отрывая взгляда от столешницы.
– Ну ладно, иди домой. Да скажи мамке, что я как-нибудь зайду к вам! – Банов встал и протянул мальчику здоровенную жилистую руку.
Роберт пожал ее, но только не почувствовал этого пожатия директор. Пожал и, промямлив «До свидания», пошел к двери.
До позднего вечера сидел Банов за столом и думал. Думал о разном, но всегда после «разного» мысли его возвращались к этому рыжему мальчишке, его матери, к самому, теперь уже покойному Ройду, для которого в жизни были только два удовольствия: женщины и борьба.
Начинало темнеть. Директор включил свет, достал из несгораемого шкафа сочинение Роберта и переписал с его титульного листа адрес в свою записную книжку, после чего снова возвратил сочинение на место и тщательно закрыл тремя ключами несгораемый шкаф.
На улице все еще чувствовался теплый ушедший день. Из-за дальних домов выглянула луна, показавшаяся Банову похожей на инвалида.
До Второго Казачьего переулка было минут десять ходьбы. Не больше.
Дом Банов нашел легко. Зашел в парадное, поднялся по широкой лестнице на второй этаж и остановился перед дверью с номером четыре. Слева на стене висели две маленькие таблички, устроенные на гвоздях под кнопками звонков: «Шкарницкий – звонить один раз», «Ройд – звонить два раза».
Банов задумался. Своих соседей по коммуналке он не любил, а значит понимал, как много вещей в бытовой и в личной жизни зависит от них. И, должно быть поэтому, рука потянулась к кнопке звонка Шкарницкого. Тем более тот факт, что в разные звонки надо было звонить еще и разное количество раз, как бы насторожил директора школы. Это как раз и показывало, что совместная жизнь этой коммунальной квартиры в трехэтажном старинном доме, возможно, была излишне усложнена.
Шкарницкий, открыв входную дверь, оказался человеком малоприятной наружности, худым, высоким, сальным. И дело было тут не только в его давно немытых волосах, а и во всей внешности, включая и давно не стиранную одежду.
– Вы ко мне, товарищ? – встретил он Банова вопросом.
– Да нет, мне товарищ Ройд нужна, – ответил Банов, разглядывая стоявшего перед ним человека.
– А читать на стенах вы умеете? – без особого возмущения, но довольно неприятно вопросил Шкарницкий. – Там же написано: «Ройд – два звонка» и к тому же в другую кнопку!
И тут же, сказав это, Шкарницкий захлопнул дверь, так и не впустив директора школы в квартиру.
Ошеломленный Банов, постояв пару минут в недоумении, придавил дважды кнопку звонка