от того места на небе, от той осиротевшей черной дырочки, еще недавно занимаемой звездой Архипкой. Ведет и становится злее, и увереннее в том, что и без звезды доведет он их в Новые Палестины, где останутся они навсегда и откуда если и уйдут, то только в Рай.
Глава 18
Наступал скорый октябрьский вечер, и школа уже была пуста. Лишь в директорском кабинете горела лампа. Освещала она пристальный взгляд висевшего на стене портрета Дзержинского и самого директора школы, Банова, сидевшего в неприятном раздумье за своим столом и время от времени отклонявшегося чуть в сторону, чтобы посмотреть пытливо на низ своих темно-синих брюк.
– Вот черт! – буркнул он и, снова отклонившись, с силой влепил широкой ладонью по лодыжке.
Потом он закатал одну штанину и присмотрелся к самой ноге. Что-то там показалось ему подозрительным, и он снова протянул вниз сильную руку, потом поднес к глазам что-то зажатое между большим и указательным пальцами и стал медленно и сосредоточенно разжимать эти пальцы. И вот в какой-то момент там показалась черная точечка, мелкое насекомое, давно знакомое Василию Васильевичу Банову. Это была блоха, и губы директора школы вследствие этого открытия скривились. Он передавил ее желтоватым ногтем пополам.
Еще какое-то время размышлял Банов о неприятности открытия. Ноги его чесались уже давненько, но до сегодняшнего вечера он списывал все укусы, все красные бугорки на комаров, а оказалось совсем другое. И он вспомнил, где пережил первый за эту осень подобный укус. Было это в день знакомства с Кларой Ройд у нее в квартире. «Как же она там живет?! Это же мучение!» – сочувственно подумал он. Потом достал справочник служебных телефонов, полистал, нашел Московскую санитарную станцию и, сняв трубку с аппарата, накрутил нужный номер.
– Дежурный диспетчер слушает! – ответил по-военному четкий мужской голос.
– Вы с блохами боретесь? – спросил Банов.
– Конечно, – ответили на другом конце провода. – Говорите адрес.
– Школа номер 36, Даев переулок, кабинет директора…
– Завтра в три дня вас устроит?
– А позже можно?
– Конечно. Когда вам удобнее?
– Часиков в шесть… И запишите еще один адрес. Это квартира. Второй Казачий переулок, дом 10/3, квартира 4.
– Фамилия? – спросил голос.
– Кого?! – не сообразил Банов.
– Жильца!
Василий Васильевич помолчал, подумал, потом произнес в трубку отрывисто, как ругательство:
– Шкарницкий! И там тоже лучше вечером, часиков в семь.
– Хорошо, – ответил мужской голос.
– И пожалуйста, – добавил в трубку Банов. – Там, если в квартире и соседи есть, обработайте и их площадь.
– Ясное дело! – ответил голос. – До свидания.
Снова стало тихо. И только нога чесалась, но силы воли у Банова хватало, и он не реагировал на зов укушенной части тела.
Жизнь шла хорошо, и почти все в ней радовало Банова. Можно сказать, что сам он стал больше мечтать, стал радостней и оптимистичней,