успокаивающе поднимает руку, но ему не удается скрыть тревогу. Он любезно предлагает Эдмунду пройти с женщиной в белом халате, которая все это время стояла, как безмолвный свидетель, и широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Луиза терпеть не может этих анонимных свидетелей. Почему случайные люди должны ее здесь видеть, в такой одежде и в таком расстроенном состоянии?
Луизу сканируют. Она лежит в узкой белой трубе, освещенная яркими лампами, а врачи пытаются обнаружить какое-нибудь старое увечье после удара. Того самого удара, о котором рассказывала главный врач из Рённе?
Да, такое может быть. Она допускает. Доктора не могут сказать, откуда взялся удар. Эдмунд рассказывал им, как она уходила кататься верхом в тот последний вечер, когда исчезла. И как он нашел лошадь и защитный шлем Елены, но не ее саму. Доктора не могут сказать, связана ли травма с тем, что она упала с лошади. Говорят только, что она была серьезной.
– Серьезной? – переспрашивает Луиза, ожидая дальнейших пояснений.
– Потенциально фатальной, – следует мрачный ответ.
Ей предоставляют в госпитале одноместную палату. Она принимает таблетку и получает разрешение отдохнуть, пока консилиум будет анализировать результаты всех обследований, которые она прошла. И пока врачей нет, как утверждает Йоахим, ему позволили ждать результаты вместе с ней. Он сидит на стуле возле ее кровати. Луиза просит его задернуть шторы и выключить свет. Она очень быстро устает, даже после лекарства. И у нее такое ощущение, словно она живет в колоколе, набат которого отзывается в ее голове, и скрыться от него невозможно. У нее нет сил ни на вопросы, ни на ответы. Она тут же засыпает. А когда просыпается, на улице уже начинает смеркаться. Йоахим сидит рядом, на стуле, и спит со слегка приоткрытым ртом, уронив голову на грудь.
Она поворачивается на бок, чтобы лучше его видеть, и лежит не шевелясь, опасаясь потревожить его сон. Кожа на его лице вся в морщинах – она огрубела от непогоды. Он прожил непростую жизнь, и это не прошло бесследно. В то же время в его морщинках есть нечто обезоруживающее. Интересно, как он выглядел, когда был маленьким мальчиком? Этот вопрос пронзает Луизу, словно жало. Они выясняют, есть ли у нее дети. Но… разве женщина может забыть, что у нее есть дети? Да нет же. А значит, она вовсе не эта… не Елена. Женщина не может забыть своих детей.
Когда наконец-то за ними послали, Луизе кажется, что все-таки время летит слишком быстро. Ей и хочется, и не хочется узнать результат. Их приводят в кабинет главного врача. У него угловой кабинет, где есть овальный стол для совещаний, письменный стол в самом конце и, кроме того, мягкий уголок. Полицейский садится с того края овального стола, на котором лежит стопка бумаг. Луиза пристраивается с противоположного края, спиной к письменному столу и при этом лицом к двери и окнам. Йоахим – рядом с ней.
Появляется Эдмунд. Его персона занимает много места, он очень важный, важнее, чем доктор. Неужели важнее, чем Йоахим?
Наконец доктор откашливается и смотрит прямо на Луизу.
– У нас нет сомнений