напряжение. Раздражительность Сталина была видна многим. В начале мая Сталин занял пост Председателя Совета Народных Комиссаров – это очевидный показатель того, что он чувствовал приближение кризиса и был готов взять на себя ответственность. Сталин был явно недоволен развитием отношений с Германией. Частично он возлагал вину на Молотова. Мнение Шуленбурга было таково: «Определенно можно предположить, что Сталин сам поставил перед собой политические цели огромной важности… которые он надеется достичь собственными усилиями. Я твердо верю, что в международной обстановке, которую он считает серьезной, Сталин поставил перед собой цель предотвращения конфликта Советского Союза с Германией». Затем последовала кампания, совершенно очевидно рассчитанная на то, чтобы сохранить дружбу Германии. ТАСС 8 мая выступил с опровержением сообщений о якобы имеющей место концентрации германских войск у границ СССР. На следующий день советское правительство отказало в признании и сохранении дипломатических представительств Бельгии, Норвегии и Югославии; 12 мая Советский Союз признал поддержанное немцами правительство Рашида Али в Ираке. Через месяц, 14 июня, ТАСС в самых категорических выражениях отрицал наличие осложнений в советско-германских отношениях. Именно в этот день Гитлер провел последнее совещание со своими командующими. С каждым из них он разговаривал отдельно. А Жуков в этот день убеждал Сталина привести войска в боевую готовность. «Вы предлагаете проведение мобилизации, – отвечал ему Сталин. – Вы представляете себе, что это означает войну?» А Молотов, звуча в унисон, произнес: «Только дурак может напасть на нас».
В субботу, 21 июня, из Виши через советское посольство пришла телеграмма с сообщением о предстоящем нападении 22 июня Германии на СССР. Сталин в Москве и Деканозов в Берлине критически отнеслись к этой информации: провокация англичан.
А Гитлер накануне великого события решил вместе с Геббельсом проехаться по Берлину. На коленях у него лежал текст объявления войны Советскому Союзу. Геббельс записал свои впечатления: «По мере приближения решающего момента, фюрер, кажется, избавляется от своего страха. Вот так всегда. Видно, что он расслабился и его утомление совсем прошло». Гитлера волновало, какие музыкальные заставки будут теперь звучать перед передачами с Восточного фронта. Он остановился на нескольких тактах из «Прелюдий» Листа. Своему архитектору Шпееру он сказал: «Ты теперь часто будешь слышать эти звуки. Нравится тебе?… Мы сможем вывозить гранит и мрамор из России в любых нужных нам количествах». Перед отходом ко сну фюрер германского народа объявил окружающим: «Не пройдет и трех месяцев, и мы увидим крах России, такой, какого мир не видел за всю свою историю».
Границу перешли еще два дезертира. Их сведения нельзя было опровергнуть, германские войска выступали к границе. Нарком С. К. Тимошенко, начальник генерального штаба Г. К. Жуков и его заместитель Н. Ф. Ватутин пришли к согласию в том, что следует просить Сталина о разрешении