глоте до тех пор, пока не станет очевиден цвет его волос. «Безумие…»
«Что так напугало Сольвина в „Нагорном плесе“? То, что я бежал? Или то, что я был в капюшоне и он не видел моей головы?»
«Вас все равно поймают! Можете не бежать».
«Там, в тумане, ты меня не видел?»
«Я не думаю, что они виноваты в тумане. Скорее, наоборот».
Я зажмурился. Понимал, что все это как-то связано, что у всего этого безумия есть какая-то внутренняя логика – логика, которую я никак не мог уловить.
«Это мерзость. Это болезнь. Это обман».
И Зельгард, и Тенуин походя убили людей с золотыми волосами – так, будто они не были людьми. Тела… Их тела исчезли после смерти. Остались только одежды. Влажные одежды.
– Гаденыш! – закричал стражник.
Мальчик ухитрился укусить его за руку: между перчаткой и наручем оставался зазор, прикрытый лишь обшлагом нательной рубахи.
Мальчик вырвался, но второй стражник сбил его с ног. Женщина бросилась к сыну и упала на колени.
«А ведь я видел их сегодня на Ярмарочной площади», – не вовремя, отстраненно подумал я.
Первый стражник, заметив кровь на укушенной руке, процедил:
– Ну как скажешь…
Потянулся к мечу, но не успел его выхватить. Из-за фонтана выскочил Теор. Будто паук с длинными, тонкими руками и ногами. Оттолкнувшись от каменной чаши, выпрыгнул за спину стражникам.
«Сигва с акробатом», – еще одна неуместная, напрасная мысль.
Женщина застыла и даже перестала плакать. Мальчик тоже молчал и только неуверенно отползал в сторону.
Черный костюм. Черные волосы. Хлястник был раскручен и готов к бою. На упругих отростках блестели лезвия. Широкий взмах. Свист рассеченного воздуха. Стражник хотел что-то сказать, потом весь сжался, отстранился, но увернуться не смог. Боевой кнут полоснул его по лицу. Крупными каплями брызнула кровь. Стражник взвыл и, неестественно изогнувшись, упал навзничь.
Женщина ладонями зажала себе рот. Глотала прорывающийся крик, задыхалась в нем. Мальчик, приподнявшись на локтях, замер.
Второй стражник выхватил меч и попытался ударить Теора. Тому даже не пришлось уклоняться. Два быстрых шага. Боевая стойка. Кнут на изготовку.
– Эй! – сгорбившийся стражник, стоя на полусогнутых ногах, говорил с придыханием от страха. – Эй! Ты… Подожди. Ты хоть понимаешь… Ты… – Он посмотрел на лежавшего рядом друга; тот, обхватив окровавленное лицо руками, стонал и дергано ворочался из стороны в сторону.
Теор поймал это мгновение. Кнут взвился в воздух. Отростки разошлись по сторонам, будто гадрильская кобра, готовясь к нападению, раскрыла свой капюшон. Стражник дернулся влево; уверенный, что ему удалось избежать удара, он приготовился пронзить Теора, не видя ловушки. Развернувшись, Теор махнул кнутом наотмашь – и тот, собрав свои отростки, обрушился единым кулаком лезвий.
Мучения первого стражника прекратил удар ножа. На площади стало тихо.
Теор расстегнул доспехи одного из убитых. Оторвал лоскут от его рубахи и бережно протер лезвия кнута. Свернул его. Закрепил на поясе.