и, таким образом, стал высшей элитой секретного внутреннего кольца. «Из всех страстей, – писал Льюис, – страсть к внутреннему кольцу наиболее умело толкает человека, еще не ставшего совсем дурным, к совершению очень дурных поступков».
«Будущее представлялось мне в романтическом свете», – писал Ким. Дейч обрисовал ему общую картину этого будущего: Филби и Литци должны оборвать все коммунистические связи; вместо того чтобы вступать в компартию, Киму необходимо создать себе новый политический имидж человека правых взглядов, даже с нацистскими симпатиями. Для всех непосвященных он должен стать чинным представителем того самого класса, которому так истово себя противопоставлял. «По происхождению, образованию, внешнему облику и манерам вы интеллектуал, буржуа. Вас ждет прекрасная карьера. Буржуазная карьера, – объяснял ему Дейч. – Антифашистскому движению нужны люди, способные войти в буржуазные круги». Спрятавшись внутри истеблишмента, Филби мог «по-настоящему, осязаемо» помочь революции. Дейч инструктировал Кима относительно методов работы разведки: как организовать встречу; где оставлять сообщения; как определить, что его телефон прослушивается; как обнаружить хвост и как от него уйти. Он вручил Киму миниатюрный фотоаппарат «Минокс» и обучил его делать копии документов. Филби заучивал уроки Дейча, «как поэзию». Так началась его двойная жизнь.
Дейч дал Филби ласковое кодовое прозвище Сонни (по-немецки Suhnchen – «сынок») и сообщил о своем улове лондонскому резиденту НКВД, а тот в свою очередь передал новости в московский Центр, генеральный штаб советской разведки: «Мы завербовали сына английского агента, советника ибн Сауда, Филби». Это произвело впечатление на Москву: «Каковы его ожидания от дипломатической карьеры? Реалистичны ли они? Намерен ли он сам выбирать свой путь, или отец „предложит“ ему с кем-то встретиться и обсудить этот вопрос? Было бы хорошо». Дейч дал своему новому протеже указание составить список знакомых и однокашников из Оксфорда и Кембриджа, которых также можно было бы завербовать. Он велел ему тайно изучить все документы в домашнем кабинете Сент-Джона Филби и сфотографировать «представляющие наибольший интерес».
Задание шпионить за собственным отцом было, безусловно, проверкой его преданности, и Филби ее легко прошел. Он без колебаний сделал то, о чем его просили. Дейч сообщил, что новобранец «отзывается о родителях, зажиточных буржуа, и о своем социальном окружении в целом с неподдельным презрением и ненавистью». Филби, вне всяких сомнений, демонстрировал такое рвение на ниве классовой борьбы специально для Дейча, ведь куратор просто околдовал его «прекрасным образованием, гуманизмом, преданностью делу построения нового общества». Они часто встречались, непременно «под открытым небом и подальше от центра», обычно в Лондоне, один раз в Париже. Дейч льстил своему подопечному и вдохновлял его. Когда отношения Филби и Литци начали портиться, старший товарищ наставлял младшего в супружеских