и как-то неестественно замер, словно собираясь прыгнуть вперед. – Так ты… Не может быть!
– Но это так.
Роран мотал головой, тщетно пытаясь найти нужные слова.
– Это что же, часть тех перемен, которые произошли с тобой в Эллесмере? Или, может, это оттого, что ты стал Всадником?
– Да, это потому, что теперь я – Всадник.
– Значит, и Гальбаторикс до сих пор жив именно поэтому?
– Ну да.
Ветка, которую Роран подбросил в костер, зашипела и затрещала, роняя в раскаленные угли капли воды или древесного сока, каким-то чудом уцелевшие на жарком солнце, но теперь в один мир превратившиеся в пар.
– Все это сразу как-то… умом не понять, – пробормотал Роран. – Смерть – это ведь вроде как часть нашего существования. Она направляет нас. Она делает из нас людей. Но она же порой приводит нас и к безумию. Разве можно оставаться человеком, когда знаешь, что у твоей жизни нет смертельного исхода?
– Я, конечно, не являюсь абсолютно неуязвимым, – пожал плечами Эрагон. – Меня все-таки можно убить и мечом, и стрелой. И неизлечимую болезнь я по-прежнему могу подхватить.
– Но если тебе удастся избежать всего этого, ты будешь жить вечно?
– Если останусь жив, то, наверное, да, буду жить вечно. В общем, мы с Сапфирой еще долго продержимся.
– По-моему, это и благословение, и проклятье.
– О да! Ты прав. А потому я и не могу, будучи в здравом уме, жениться на женщине, которая успеет состариться и умереть, а сам я при этом останусь почти таким же, каким был и прежде. Это было бы в равной степени жестоко по отношению к нам обоим. Кроме того, мне кажется просто ужасной мысль о том, чтобы брать себе в жены одну женщину за другой, меняя их, точно туфли, в течение долгих столетий.
– А разве ты не можешь с помощью магии сделать кого-то из них бессмертной? – спросил Роран.
– Можно выкрасить седые волосы в черный цвет, можно с помощью определенных ухищрений разгладить морщины на лице, убрать с глаз катаракты и даже, если уж очень хочется чуда, дать шестидесятилетней женщине то тело, какое было у нее в девятнадцать лет. Однако эльфы так и не сумели открыть способ сохранения души человека, не разрушая его памяти о прошлом. А кто, скажи, захочет стереть свое прошлое, саму свою сущность в обмен на бессмертие? Ведь даже если будет уничтожена память о нескольких последних десятилетиях жизни, это будет уже совсем другой человек. Да и умудренный опытом разум в юном теле – это тоже не выход; ведь даже при самом лучшем здоровье та плоть, из которой созданы мы, люди, способна продержаться всего лет сто или чуть больше. Да и просто взять и остановить чье-то старение тоже невозможно. С этим тоже связано множество неразрешимых проблем… Ах, уверяю тебя: и эльфы, и люди уже тысячу раз пытались найти различные способы обмануть смерть, но ни один из них не оказался успешным.
– Иными словами, – сказал Роран, – для тебя безопаснее любить Арью, не оставляя свое сердце свободным для любви к обычной женщине?
– Ну,