осталась позади, и Эрагон с Рораном оказались в такой кромешной темноте, что даже Эрагон уже ничего не различал впереди.
– Может, у тебя глаза и по-другому видят, но я в такой темноте сражаться не могу, – прошептал Роран.
– Если я зажгу огонь, раззаки близко к нам не подойдут, особенно теперь, когда я знаю, какое заклятье на них действует. Они просто спрячутся и выждут, когда мы уйдем. Нам надо их прикончить, пока есть такая возможность.
– Говори, что мне надо делать? Хотя, скорее всего, я просто налечу в темноте на стену и сломаю себе нос, прежде чем сумею разглядеть этих тварей… Они, кстати, могут подкрасться и сзади, а потом в спину ударить…
– Ш-ш-ш!.. Держись за мой пояс, ступай точно за мной и будь готов в любую минуту присесть.
Эрагон почти ничего не видел, но слух пока ему не изменил, да и обоняние тоже, так что благодаря прочим органам чувств вполне неплохо ориентировался в темноте туннеля. Самая большая опасность, конечно, заключалась в том, что раззаки могли напасть сзади, причем действуя издалека, например с помощью лука. Но Эрагон вполне доверял себе и надеялся, что его органы чувств достаточно остры, чтобы вовремя предупредить о внезапно выпущенной стреле.
Струя воздуха коснулась кожи Эрагона, затем исчезла, затем появилась снова, но уже с другой стороны; казалось, давление воздуха в туннеле то ослабевает, то усиливается через неопределенные промежутки времени, создавая некие невидимые волны, которые он и ощущает, точно легкие порывы ветра.
Их с Рораном дыхание казалось ему очень громким и хриплым, но все же не заглушало те странные и разнообразные звуки и шепоты, что слышались в глубине туннеля. А порой Эрагону отчетливо слышался и стук мелких камешков где-то в скрещенье этих подземных переходов, и равномерное кап-кап – видимо, вода, выступавшая на стенах пещеры, стекала в некое подземное озеро. Слышал он и скрежет растертого почти в песок гравия под подошвами собственных башмаков. А потом где-то далеко впереди послышался какой-то сверхъестественно долгий стон.
Что же касается запахов, то тут ничего нового не было: кровь, сырость и плесень.
Шаг за шагом – Эрагон впереди, Роран сзади – они продвигались в темное нутро Хелгринда. Туннель явно понемногу шел вниз, местами изгибаясь или раздваиваясь, и Эрагон, скорее всего, довольно скоро заблудился бы, если бы мысленная связь с Катриной не вела его, очень четко определяя нужное направление. Боковые ходы оказались особенно низкими и узкими, и один раз Эрагон так сильно ударился головой о потолок, что его вдруг охватил ужас перед этим подземным лабиринтом.
«Я возвращаюсь», – сообщила ему Сапфира, и как раз в эту секунду он поставил ногу на грубо вырубленную ступеньку ведущей вниз лестницы и остановился. Значит, Сапфира цела и, похоже, больше не пострадала. Это очень его обрадовало, и он спросил:
«А как там летхрблака?»
«Плавает кверху брюхом в озере Леона. Боюсь, кое-кто из рыбаков видел наше сражение. Во всяком случае, они вовсю гребли, улепетывая в сторону