вереницей людей, движущихся к подножию холма Хелгринд и явно прибывших из Драс-Леоны, находившейся в нескольких милях отсюда. Во главе этой странной процессии шли двадцать четыре человека, мужчины и женщины, в толстых кожаных доспехах. Двигались они как-то неровно, да и походка у многих была чрезвычайно странная – кто прихрамывал, кто волочил ноги по земле, а некоторые на каждом шагу подскакивали и извивались; многие были на костылях, а кое-кто передвигался на четвереньках, поскольку не успевал за остальными на своих странно коротких ногах. В итоге Эрагон все же рассмотрел этих людей как следует и понял, что все это вполне объяснимо: просто у каждого из участников процессии не хватало руки, или ноги, или того и другого сразу. Их предводитель, гордо выпрямив спину, восседал на носилках. Носилки несли шестеро рабов, тела которых были обильно смазаны маслом и блестели. А позу предводителя Эрагон счел в высшей степени удивительной, ибо у этого мужчины (или женщины, этого он так и не понял) имелись только лишенное конечностей туловище и голова, на которой красовался низко надвинутый на лоб шлем в форме гребня фута в три высотой.
– Это жрецы Хелгринда, – шепнул он Рорану.
– А магией они пользоваться умеют?
– Возможно. Я не решаюсь мысленно обследовать Хелгринд, пока они оттуда не уйдут, ибо, если эти жрецы все-таки окажутся магами, они тут же меня обнаружат, каким бы легким ни было мое мысленное прикосновение к ним.
Позади жрецов тащились, построившись по двое, молодые люди в золотистых одеждах. Каждый из них нес прямоугольную металлическую раму с двенадцатью поперечными перекладинами, с которых свисали металлические колокольчики размером со спелую брюкву. Половина этих юношей, делая шаг вперед с правой ноги, с силой встряхивала эти рамы, и колокольчики звенели довольно громко и весьма немузыкально; вторая половина «музыкантов» в то же время делала шаг с левой ноги. Громкий звон, более всего похожий на похоронный, но отнюдь не столь мелодичный, разносился по окрестным холмам и полям. «Музыканты» сопровождали рыдания колоколов пронзительными криками, стонами и рыданиями, явно пребывая в некоем религиозном экстазе.
В хвосте этой нелепой процессии тащились жители Драс-Леоны: представители знатных семейств, купцы, торговцы, несколько офицеров высокого ранга и пестрое собрание горожан менее удачливых и богатых – рабочие, нищие и солдаты пехоты.
Интересно, подумал Эрагон, а губернатор Драс-Леоны, Маркус Табор, тоже где-то здесь?
Остановившись у отвесного, покрытого каменистыми осыпями склона Хелгринда, жрецы встали полукругом возле огромного валуна цвета ржавчины. Вершина камня блестела, как полированная. Когда же этого чудовищного алтаря достигла вся длинная вереница людей и застыла перед ним, существо на носилках шевельнулось и запело. Пение это было столь же немузыкальным, сколь немузыкальным был и перезвон колоколов на марше. Завывания шамана подхватывали, повторяли и уносили прочь порывы резкого ветра, но Эрагон все же уловил кое-какие слова древнего