небес две высотные башни. Ее провинциальным глазам они показались циклопическими горами зла. Еву удивило, что ни в одном из сотен окон не горит свет. Ночь и внутри была неумолима. Языки тьмы свешивались из окон. Только на самом верху каменных скал горели дымные красные огни, и над ними, вокруг советских гербов кружились – черными хлопьями пепла – бессонные стаи птиц. А выше – бесстрастная даль небосвода в холоде воскового глянца. Последний раз в Москве она была еще школьницей и сейчас видела перед собой врата забытого города. Воспоминание вернуло Еву к чувствам девочки, и, не без робости, она прошла по улице-расщелине между двумя башнями куда-то в центр электрического зарева – под бег редких машин, откуда на нее смотрели злые лица шоферов, – туда, к мавзолею, в сторону островка в памяти, где ей помнились многолюдная летняя площадь и черно-красный мраморный домик с окаменелыми солдатиками у входа. Солдаты были недвижны, как манекены в магазинной витрине… Но как отыскать ту десятилетнюю школьницу на площади в этом ночном лабиринте? Еве теперь 19 лет. Она беглянка. В Москве ее абсолютно никто не ждал, а в сумке болтались брошенные наспех вещи: косметичка, расческа, вареное яйцо, ночная рубашка, платье из зеленого шелка – комком, яблоко, красный пенальчик с зубной щеткой, запасной лифчик, теннисный шарик и ракетка, которые она забыла вынуть, и любимая черепашка-Катька, талисман, которую она завернула в шарф, чтобы та не замерзла. Талисман, который надо кормить?.. конечно, такие талисманы выбирают только в юности.
Понимала ли Ева, куда примчал ее ночной экспресс и зачем? Нет, не имела ни малейшего представления. Она хорошо знала только, от чего сбежала. Правда, грозовая красота сторожевых башен рая насторожила на миг чуткое сердце, но молодость тут же спаслась от тревоги беспечными заклинаниями: это мой город, мой! Меня тут никто не знает. Ни одна душа. Как хорошо!
Улицы были затоплены накаленным рассветом.
Москва встречала беглянку необычно теплой весной, и Еве казалось, что погода тайком охраняет ее побег и так будет всегда. Ведь там, откуда она убегала, весна еще только просочилась под дверь непогодицы, и солнце по утрам бывало лунного цвета, небо мучалось насморком. Она мурлыкала под нос любимую мелодию той весны, из Джоан Баэс: что они сделали с дождем. Она еще не знала, что мегаполис съедает времена года. Но вот ночь кончилась, и над столицей державы поднялся шар винно-алого огня.
Год спустя Ева Ель не могла без страха вспоминать свой легкомысленный восторг, но тогда ей было всего 19 лет, а сейчас уже 20. Целый год ей понадобился на то, чтобы понять до конца, что она уехала. Но однажды, вдруг, в новогоднюю ночь, в случайной компании она встала из-за праздничного стола и пошла искать кухню в незнакомой квартире. Пить! Перепила любимого шампанского и мучилась жаждой. Пить! Ева легко сориентировалась в исполинской коммуналке, а на кухне ей вообще все показалось странно знакомым – от настенной кофемолки и двух старых холодильников, стоящих друг на дружке, до крохотного