для демонтажа некоторых конструкций традиционной политической системы, в частности, КПСС.
О финале перестройки писал в это время и обозреватель «Московских новостей», будущий редактор газеты Лен Карпинский. Его материал в номере от 1 сентября так и назывался: «Перестройка кончилась, начинается новостройка». «Именно прежний курс полушагов оказался порочным(…) – писал Карпинский, – поэтому, проходясь по лицам, замешанным в перевороте, предстоит пройтись по структурам, его породившим. Подвергнуть ревизии необходимо и политический курс, который вел нас в пропасть». Иными словами, мысль о коренном демонтаже государственной системы после того, как некоторые лица из этой системы неудачно ввели в Москву танки, была достаточно популярна, по крайней мере, среди тех, кто мог считать себя победителями в произошедших событиях.
Впрочем, определение круга победителей было отдельной задачей, которая решалась далеко не только в «Московских новостях». Революционность событий требовала описать, кто был движущей силой революции. Этот жанр требовал определенного пафоса, а также неизбежной идеализации происходящего.
Среди разных тем, обсуждавшихся в эти дни, появлялась и тема новых поколений, которые внесли свой вклад в успех общественного сопротивления. При этом рассуждать о «поколениях перестройки» было не очень просто, учитывая, что с момента ее начала прошло всего 6 лет. Поэтому особое внимание обращалось на совсем юных участников стояния у Белого дома. Восторженную статью им посвятила, в частности, Ирина Овчинникова – специальный корреспондент «Известий», писавшая на тему школьного и вузовского образования. Статья «Непуганые дети» вышла в газете 23 августа. «Им было десять, двенадцать, пятнадцать в 85-м, и глина, из которой они слеплены, еще не успела отвердеть. Поэтому они, как выяснилось в трагические дни и ночи с 19 по 22 августа, не ведают страха, впитавшегося в плоть и кровь старшего поколения, им не пришлось ломать себя, чтобы свободно отдаться зову гражданской совести», – писала автор. Статья поет дифирамбы новому поколению, которое, по мысли Овчинниковой, свободно от пороков сознания советского человека: «Да, десять дней спустя на первых уроках учителю наконец-то не надо будет далеко ходить за так называемыми положительными примерами. Пережитые нами три дня явили их в таком множестве, что позволяет разрушить нравственные завалы, образовавшиеся за десятилетия и состоявшие более всего из искаженных понятий. Сегодня есть возможность каждое из них наполнить подлинным смыслом. Как под увеличительным стеклом мы видели преданность и предательство, трусость и рыцарство, верность и измену. Ни душой не придется кривить, ни в книжную пыль погружаться, чтобы рассказать детям, кто есть кто и что есть что». Сопротивление ГКЧП действительно представлялось поворотным моментом истории и чем-то таким, что будет формировать коллективную память целых поколений.
Верховный Совет