ножницами клюва зажимая крупное жемчужное зерно, петух пошёл, позванивая шпорами, самодовольно потрясая гребнем: опять нацелился подарок сделать своей любимой дворцовой курочке; у него их штук пятнадцать и все любимые; у каждой на лапке сверкает изумительный перстень, а то и не один; на шеях – на сытых зобах – перекатываются ожерелья жемчуга, алмазные кулоны, амулеты, загадочный «куриный Бог» и таинственные талисманы, хранящие от того, чтоб не попасть под топор и не сделаться вкусной похлебкой… Никогда с пустым клювом не возвращался петух в свой гарем. Дамские штучки постоянно дарил своим ненаглядным подругам. Вот почему они ждали его с нетерпением.
И – не дождались однажды…
Глава девятая. Секреты и сказки великого странника
Ребятишки страсть как полюбили Устю Оглашенного. С ним было интересно, увлекательно. Про всякую травиночку, про каждую пылиночку он тебе расскажет, словно песню пропоёт, про любую козявку-малявку. И откуда он только берет все эти побаски?.. Любили Оглашенного. Ждали.
Ещё, бывало, только-только пыль по-над дорогой закудрявится, а кто-то самый глазастый, сидящий на самом высоком дереве, уже свистит, сигналы подаёт своей конопатой чумазой братве. Ребятишки бегут за деревню, встречают и гостинцы принимают.
– Ну, как вы тут без меня жили-поживали?
– Мы скучали! – чуть ли не хором говорят ребятишки.
А что от скуки делали? Не бедокурили? Выполняли главную царскую заповедь? Что царь Грустный Первый говорил нам? Кто подскажет?
Ребятишки начинали вспоминать – наперебой:
– Когда тебе не хочется делать что-то хорошее, доброе людям – подумай о том, что Христос не гнушался даже ноги мыть своим ученикам…
– Молодцы, сорванцы. Хорошо запомнили царёво слово.
Взрослые тоже любили юродивого, хотя и не так горячо и открыто, как дети. Дети – сердцем любили, а взрослые – умом. Устя Оглашенный ходил куда-то за живой водою, а потом раздавал её – монастырям, церквам и всем, кто хотел «оживиться».
Где ты берёшь её, такую чудную? – допытывался кое-кто из дурохамцев, прикидываясь милым святогрустным человеком.
В горах, – простодушно отвечал Устин.
Горы большие. Где именно?
А там, где зарождается Хрусталь-река.
Бывал я там, да что-то не нашёл живую воду.
Плохо смотрел, комар тебя забодай.
– А ты бы взял меня с собою – посмотреть, – приставал дурохамец.
Не велено.
Это кто же тебе не велел?
Устя пальцем показал на небо. Дурохамец проследил за корявым перстом юродивого:
– Бог, что ли? Да иди ты… Брешешь!
Устя отвернулся и пошёл, мелькая босыми пятками.
Волшебные птицедевы – сказочные Сирины и Алконосты с лицами прекрасных девушек – полетели следом за юродивым, человечьими голосами напевая тихие молитвы. Когда-то птицедевы эти были деревянными, были хрустальными – юродивый сам делал их. А живыми они становились после живой святой водицы. Так говорили в народе. И неспроста