люди за работу взялись.
Шепотки шелестели в саду:
Осторожнее, дерево не поломай.
Не катите бочку на меня.
Смех под сурдинку. И вновь шепотки:
Кому ты нужен? Такую бочку мёду на тебя катить.
Ой, да чтоб…
Тихо, сказано!
Ногу отдавили, окаянные!
Разбудишь царя, так он тебе отдавит кое-что ещё!
Давай сюда, подкатывай.
Отлично. Открывайте.
В саду запахло медом – раскрытые бочки стояли под окнами царской опочивальни. Царь любил медовую грозу, разлитую в весеннем воздухе.
Увесистые капли в тишине долбили – звонко, чётко. Словно кто-то чётки во мгле перебирал… Запах мёда усиливался…
Из-за кремлёвской белозубой стены вскоре послышался дребезжащий звук пчелиного крыла – трудяга потянулась на медовый цветочный дух.
За деревьями тень промелькнула. Мухобойщик-Мухогробщик появился. Не отличил спросонья муху от пчелы. Размахнулся и тогда только сообразил… Но удержаться уже не смог… Удар получился неловкий. Пчела сковырнулась, упала на спинку и зажужжала в лужице – вода подкипала под крылышками. Мухобойщик-Мухогробщик помог ей подняться и улететь.
И снова тихо. Древний этот Кремль всё ещё – Дремль. Царский сад мерцает бриллиантовыми гроздьями и жемчужными ожерельями. Серые тени, как мыши, ползут по земле. Котёнком ручеек в саду мурлычет, крутит хвостом среди каменьев.
Запах меда ширится, пьянит.
И вдруг…
«Да что такое? – Мухобойщик-Мухогробщик поморщился. – Показалось? Нет ли? Надо скорее уходить отсюда, а то ещё скажут, что это я в саду испортил воздух!»
Дождевая капля с ветки соскочила – прямо на нос Мухогробщика. Хотел рукавом утереть, но вспомнил о дворцовых приличиях. Шёлковый платочек достал – подарочек любимой крали, пахнущий дамскими прелестями. После этого платка воздух в саду опять представился медовым.
«Значит, показалось!» – подумал Мухогробщик, успокаиваясь.
Однако время шло и дух какой-то нечисти всё крепче, всё гуще примешивался к чистейшему благоуханию.
У царя появилась тревога во сне. Тупым концом иглы потыкала по сердцу, перевернулась и ужалила горячим острием, будто пчела залетела в раскрытое окно опочивальни.
Отрывая голову от подушки, Царь Государьевич перекрестился на животрепещущее золото огня – лампадка освещала иконостас в углу. На паркете шевелились тени. Рогатый месяц в тучах за окошком скалился – белые зазубрины точили крону яблони. Хрустели ветки в сырости, в туманах сада. А временами кто-то из темноты сыто похрюкивал.
В небольшой караульной избе потрескивает камелёк, оранжевые блики бегают по стенам, потолку. Вода закипает в серебристой посудине.
Кто-то постоял возле окна, посмотрел на камелёк, покосился на лестницу – возле стены. Перекладина скрипнула и чуть не обломилась под копытом – на тёмной ступеньке лестницы проступила белёсая чёрточка.
Забравшись наверх,