в котором виден тот путь, в коем он пребывает в максимальной безопасности. На этом жизненном поле брани постоянно меняется ситуация, меняется в соответствии с ней образ пути к желанной победе, то есть утверждение Божественного влияния в данных реалиях. Если неизменным остается сама Божественная внутренняя сущность воина (а о богочеловеке-исихасте нужно говорить как о воине) и сохраняется её подобие Божественному, то дорога, ведущая к победе, не ускользает от его поля зрения. И так – ход за ходом, движение за движением, шаг за шагом идущий, пребывая духом в Цели, одолеет дорогу к Цели. То есть если душа в раю Божьем, то и тело следуя за душой будет там же, найдет то место в этом бытии, где ему наиболее вольготно и хорошо по образу Царствия Небесного. Это не тот рай, о котором говорят ленивцы и бездельники, а это рай творческий и созидательный. Человек счастлив только в самом процессе творческого делания, а не лености и лежании. Процесс созидания должен быть уютным для исихаста. А если же он ассоциирует себя с целым войском, то природу свою (всеобщей радости) и возможности он адаптирует к сложившейся реалии войны. Он идёт к цели не там, где разумно, а там, где есть дорога ко спасению для целого войска и достигает её не торопясь следуя субординации жизни. Так для истории рождается гений или великий полководец, ибо он – победитель. Также рождается гениальный руководитель. Вопрос лишь в том, как нести в себе Бога, как удержать Его присутствие в себе, не уподобившись библейскому Онану. Каждый человек при его профессиональной узкой специализации наделён как Божественной Природой, так и низменной с её набором приоритетов в субординации значений для служения Богу. Но, не смотря на эту её относительную низменность без неё нет полноты единства с Ним – оная, хотя и во второстепенном значении, но также важна для богообщения. Это как каждый матрос на судне важен для живучести корабля, то есть соучаствует в общей борьбе за жизнь всей команды судна.
При стимуляции Божественной грани природы человека, даже эта относительно низменная грань природы становится добрым талантом, становятся инструментом созидания, то есть достоинствами, благодаря чему в процессе «спасения и богообщения участвует весь человек». Если нет этого приобщения к Божественному, то даже относительно возвышенные грани в природе человека, все его таланты становятся пороком и даже орудием убийства (чаще всего опосредовано или косвенно). Только через стимуляцию в себе Божественной природы может быть стимулирована и низменная. Об этом ещё будет сказано, когда пойдёт речь о государственном устройстве. Но уже сейчас есть смысл сказать, что во время революции творили сатанинские ритуальные убийства лишь для того, чтобы сделать орудия созидания, орудием разрушения. Иными словами, верёвка в случае (богообщения) служит для спасения утопающего, а в другом (при сатанинских кровавых культах) – инструментом самоубийства. Таков человек, что у него две грани, стимулируя высшую из них, человек идет на подвиг ради ближнего. Стимулируя