поступки продиктованы ужасной необходимостью. Я не могла поступить иначе, понимаешь?! Мы с Фредом давние враги, и этот шрам мне достался в память от него.
С этими словами Санса приподняла край своей туники, обнажив живот, показывая старый след от ножевого ранения, от которого Вдова едва не умерла два года назад, едва сумев доползти до дома, перепугав до смерти свою дочь. Выходили тогда разбойницу с большим трудом, и Нэтали уже боялась того, что ей суждено остаться сиротой, но крепкий организм разбойницы справился, и вскоре пациентка пошла на поправку.
– В моём мире, где я живу и работаю, – продолжила со вздохом Санса. – Либо я, либо меня! Пошли скорее отсюда, пока дружки этого урода не вернулись, и не решили на нас напасть!
– Ты их боишься? – спросила Белогривка.
– Их?! Пф-ф-ф! Конечно, нет! Я боюсь за тебя, но не за себя! Уходим!
Мать и дочь отправились обратной дорогой в сторону борделя, ибо возвращаться сейчас в сторону дома было опасно – именно в том направлении скрылись подельники покойного ныне Чёрного Фреда. Их Санса нисколько не боялась, наоборот – она с удовольствием бы встретилась с ними в тёмном переулке, чтоб выпустить наружу кишки Копыту и его дружку, ибо с ними у женщины также имелись старые счёты иного плана, и оставлять своих врагов безнаказанными она не желала. Но ради дочери стоило пойти на подобные жертвы, ибо потерять Нэт для Сансы было самым худшим наказанием. Даром, что ли, женщина после того ранения не может больше иметь детей, которых могла бы родить и воспитать?
– Мне пришлось это сделать, милая, – снова начала оправдываться перед дочерью мать. – Поскольку этот подонок узнал тебя и не собирался отступаться. Возможно, он хотел тем самым через тебя насолить мне, да вот только просчитался. Ну да ладно, нечего даже вспоминать об этом уроде! Зачем ты вышла на улицы ночью?!
– Чума, мама! – коротко ответила девушка.
– Значит, ты уже в курсе?! – вздохнула Вдова. – Хотя в этом нет ничего удивительного. Посмотри!
И правда, пустынные обычно улицы под ночным небом, сейчас были запружены галдевшими людьми, которые громко переругивались, перекрикивались, общались между собой, высыпав из домов наружу. Зловещее слово витало в воздухе, словно бич, пугая обывателей и способствуя распространению паники. В сторону Восточных ворот, доков и мостов потянулись первые горожане со скарбом на плечах, ослах, лошадях и даже телегах. Похоже, что угроза заражения оказалась нешуточной, ибо на пустом месте подобной паники не бывает.
– К нам в бордель сегодня зашёл один мужчина, – начала рассказывать мать, упрямо пробиваясь сквозь группы первых беженцев, рассекая толпу, как раскалённый нож масло, потому как вид имела самый решительный, подкреплённый окровавленным кинжалом, который не стала очищать и убирать, по-прежнему держа его в руке. – Так вот, когда его раздели, Офелия чуть в обморок не грохнулась, когда обнаружила что у него там… Гм-м… В-общем, заразу распознали быстро, козла