стрел враждующей фортуны,
Или восстать противу моря бедствий
И их окончить. Умереть – уснуть —
Не боле, сном всегдашним прекратить
Все скорби сердца, тысячи мучений,
Наследье праха – вот конец, достойный
Желаний жарких. Умереть – уснуть…
Кстати, Шекспир в переводе с английского значит «потрясать копьем». А сам именитый поэт, судя по его фамилии, – потомок заядлых вояк, потрясателей копьями, иными словами, воитель. Да, англосаксы воинственными парнями были всегда, и даже те, кому копья заменили перья… А если без шуток? А если быть откровенными до конца? Что ж, тогда надо признать, что вопрос быть или не быть войне нас собственно не очень-то и волнует. Как так? Почему? Да потому что в глубине своей себялюбивой души, где-то очень, очень глубоко, мы наивно полагаем, что если война и будет, то не у нас… Ну, где-то на Ближнем Востоке, например, или в Африке, или в…, одним словом, где-то. Ну и черт с ней, с войной! А вот ядерная война нас очень беспокоит. И беспокоит исключительно потому, что в ней мы обязательно погибнем, пусть не сразу, но обязательно. Не судьба человечества нас волнует, не грядущие поколения, а куда больше собственные сбережения и окружения… Ну, а как же иначе? Одна ядерная зима чего стоит?! Мировые столицы в руинах, страшный холод, длящийся долгие годы, голод, эпидемии новых неизвестных заболеваний, сырые подземелья, страшные люди-мутанты, катакомбы как единственные очаги жизни… жизни, при которой живые позавидуют мертвым… Ну, хватит с нас страшилок! Довольно! – Страшилок ли? То и дело слышим, что планета у нас одна, воевать чужими руками уже не получится, что все непременно погибнут… Скучно, братцы! Хватит пугать Апокалипсисом! Не понимаю, зачем измышлять всякие небылицы про ужасы ядерной катастрофы? Помню, как ко мне в участок зашел седой старик, ветеран Великой Отечественной. На нем был китель с таким количеством орденов и медалей, что больше походил на кольчугу! Так вот, он говорил, что заживо сгореть в обыкновенном сарае куда хуже, чем умереть от лучевой болезни, и что участь жителей деревень Оли и Хатыни была не намного лучше, чем жертв Хиросимы и Нагасаки. «Я знал фашистов не по фильмам, – рассказывал ветеран, – я видел их также, как вижу сейчас тебя… Я знаю, на что способен человек, разум которого затуманен ложной идеологией, алчностью, ненавистью. До тех пор, пока мы не прекратим считать, что своя рубашка ближе к телу, никаких гарантий у нас не будет, а войны будут… Да и ближе к телу она, рубашка-то, поверь, до поры до времени…» Да, чего и говорить, прав был герой, в Ираке тоже было страшно, и во Вьетнаме, и в Югославии, и в Абхазии, и в Карабахе… Страшно умирать самому, а несравненно страшнее хоронить маленьких детей в маленьких гробах… Вероятно, те несчастные жертвы неядерных войн, кому, к счастью, удалось выжить, но, к несчастью, увидеть смерть своих близких, к возможности ядерной катастрофы