спецназ.
Дел у советников было много, они должны были обучить эфиопов всем военным премудростям – от планирования и ведения боя до военного делопроизводства, и ни одна мало-мальски значимая операция не проходила без участия наших спецов.
Вечером командир пригласил на судно недавно прибывшего из Союза советника командира дивизии полковника Бороду. Так уж повелось, что офицеры флота относились к своим сухопутным коллегам с некоторым снисхождением, ведь взялись же откуда-то расхожие выражения «морской волк» и «береговая крыса». Борода стереотипы ломал.
Высокий мужик, по-скульптурному монументальный, со стальным взглядом – это был человек-скала. Одним своим видом он внушал уважение. К таким, как он, даже смерть приходит с их разрешения.
Детдомовец, окончивший Суворовское училище, жизнь вне армии не представлял. Успевший повоевать везде, где только возможно, он прибыл в очередную горячую точку.
За столом Бороду в основном донимали расспросами про Афган, больная была тема. Полковник делился воспоминаниями без прикрас и удовольствия.
– За речкой, на…, я ДШБ командовал, духи, на…, уважали. Знаете, что такое ДШБ, на…?
Расшифровать аббревиатуру присутствующие, конечно, могли – десантно-штурмовой батальон, но не более. Борода много чего рассказал про ту войну, про подвиги, но ему никто не завидовал. Это была его война. Борода плавно перешел к Эфиопии.
– Ничего, на…, и здесь порядок наведем! Правда, на…, дохлые они какие-то, повозиться придется, на…
Крепко выпив, полковник забожился, что спуску эфиопцам не даст и войну скоро и победоносно закончит.
Оказался Борода человеком слова и на следующий день ни свет ни заря поднял дивизию по тревоге. После осмотра техники и оружия полковник отправил личный состав в абиссинскую пустыню на марш-бросок с полной выкладкой и командой «Газы!».
К обеду нестройные ряды истерзанного жарой и физически измотанного личного эфиопского состава доплелись до расположения части. Вернулись не все, злые языки нашептывали, что потери превысили боевые.
Как и положено заботливому отцу-командиру, после приема пищи Борода организовал досуг личного состава. Что тут скажешь – суворовская школа.
Венцом подвижных игр стала эстафета по прыжкам в мешках. Проходила она под песню Лебедева-Кумача «Закаляйся», которую полковник лично исполнял на расстроенном в хлам аккордеоне. На эфиопов без слез смотреть было невозможно, видимо, это состязание напомнило им самые горькие годы рабства.
Берег – это хорошо, но работа у моряка в море. Судно вышло из порта закрывать белые пятна Красного моря.
С полковником встреч больше не было, но слухи доходили, что пошел Борода резко в гору.
Черно-белая любовь
Рано утром большой гидрографический катер с «Кайрой» на буксире вошел в порт Массауа, их встречал заместитель начальника экспедиции по материально-техническому обеспечению.
Натерпелись