на борту, кормовые отданы!
Командир снял фуражку и бросил ее на пульт управления.
– Боцман вира якорь! Обе машины вперед самый малый!
Штурман сделал запись в судовом журнале: «10.03 Получено добро от ОД ЧФ, снялись с якоря и швартовых, следуем на выход из Южной бухты». Судно уверенно скользило по Южной бухте, справа госпиталь, слева Графская пристань. Из штурманской рубки показалась голова Лени Андреева.
– Товарищ командир, время поворота влево на курс 274,5 градуса!
– Лево руля, курс 274,5 градуса!
Судно медленно повалилось влево и легло на створ Инкерманских маяков. Вот теперь все, прощай, Севастополь.
На траверзе Стрелецкой бухты подошел большой гидрографический катер, который предстояло тащить на буксире до самой Эфиопии. Голосом Эдуарда Хиля звучал прощальный припев – «Вода, вода, кругом вода».
Командир обошел судно: палубы заставлены оборудованием, за кормой на буксире телепается катер. Вспомнился анекдот про чукчу – «…экспедиция называется!».
Первый день в море всегда какой-то муторный, еще свежи воспоминания о доме, все на ходу, и вещи, и люди ищут свое место, распорядок скомканный, жратва никакая, да и не особо хочется. Первый день – как первый блин, переспать все это нужно, и тогда с утра моряцкая жизнь войдет в привычную колею.
Рано утром в дымке показался турецкий берег, судно приближалось к проливу Босфор.
– Старпом, объявляй судовую тревогу.
Отшумев положенное звонком, старпом объявил по трансляции:
– Судовая тревога! Судно к проходу узкости приготовить!
Проход турецких проливов – это всегда событие, хоть в первый раз, хоть в десятый, хоть в двадцатый, и каждый новый раз не бывает похож на предыдущий.
Судно втягивалось в Босфор, начиналась традиционная сутолока. Турки – народ неорганизованный, и порой трудно было определить, в каком направлении движение интенсивней – вдоль или поперек. Существует много Правил, Рекомендаций и Приказов, регламентирующих плавание в проливах, но на практике действовал неписаный закон – кто больше, тот и прав. И если на тебя прет огромный контейнеровоз, нарушая все, что можно, то качать права в этой ситуации – безумие, и нужно, позабыв про гордость, выкручиваться из этой ситуации. То же относится и к судам, которые меньше тебя, уворачиваться от твоего форштевня – это их проблема.
Разошедшись с турецким паромом на грани фола, взвинченный Лукичев вышел на крыло. На шлюпочной палубе столпились офицеры экспедиции и вызывающе праздно щелкали фотоаппаратами.
С экспедицией у Лукичева традиционно складывались непростые отношения, он смотрел на них как на хулиганов, залезших в его огород, и ничего хорошего от них не ждал. Раздался брачный рев марала:
– Старпом! Убрать всех лишних с палубы!!!
В районе Румели Хисары стояла растянутая на четыре якоря платформа, о которой не было никакой информации ни в извещениях, ни в предупреждениях. Течением судно сносило в аккурат на эту платформу.
– Штурман,