понял. А что за отсидка была? – Сынок, да откуда мне знать?
Парень пристально смотрел матери в глаза.
– А этот… Антифик…
– Да причём тут Антифик? – торопливо перебила мать, стряхивая крошки со стола. – Он давно уехал. Мне кто-то из соседей в подъезде говорил.
– Уехал, да. – Парень покачал лобастой головой. – Причём туда, откуда не возвращаются.
– Почему? – Вера Васильевна слегка покраснела. – Может, вернётся.
– Перестань! – Сын поднялся, рюмку резко отодвинул – красное вино плеснулось кровью по белой скатерти. – Он же похоронен неподалёку от Насти! Ты что, не знала? Мам! Только не надо…
Вера Васильевна повинно склонила голову, изрядно припорошенную сединой.
– Знала. Не хотела душу бередить. – Кому?
– Тебе, сынок.
В тишине было слышно, как белый треугольный лепесток, отделившись от подарочного букета, медленно, будто бы нехотя, проплыл над столом и упал на свежевымытый пол.
– Давай договоримся, мам… – Василир обнял её, поцеловал в макушку с серебряным пробором. – О своей душе теперь я сам буду заботиться.
– Как скажешь, сынок.
– А вот так и скажу: собирайся! Поедем!
Слегка изменившись в лице, Вера Васильевна даже отпрянула от стола.
– Да ты что? – Большие светло-изумрудные глаза её сделались панически огромными. – Нет, нет! Сынок, ты что? Я никуда не поеду! Что было – быльём поросло.
– Прополку нужно делать, чтоб не зарастало! – улыбчиво ответил сын.
Из коротких, скупых рассказов матери парень знал, что его задумали, чтоб не сказать, зачали где-то в колдовских лесах Карелии, на берегах величавых озёр. Вот почему его время от времени так неодолимо тянуло в сторону Русского Севера. Он долго не знал, почему его тянет туда, и только тогда, когда мать рассказала о Петрозаводске, о Кижах, о Ладоге и Онежском озере, парень понял секрет своей тяги и потаённой любви к Русскому Северу.
Глава 28
Внезапно – как это опять же отец любил делать когда-то – Василир купил билет и полетел в таёжную глухомань. Эта внезапность была продиктована озарением, ударившим как молния среди ясного неба: «Мать ему наговорила про меня, про то, что я хотел башку Антифику свернуть… – думал парень, уже в самолёте, устремившимся к Русскому Северу. – Может быть, он ничего бы и не сделал, если б я поменьше языком болтал. Я же помню, как он говорил: не надо, мол, парень, не надо, жизнь всё расставит по местам. А я тогда ему: да ничего она не расставит, пока сам не возьмёшься… Ну, вот батя и взялся, чтобы мне, дураку, не досталось…»
Душа Василира постепенно стала наполняться добрым светлым чувством в отношении отца. Вспоминались его редкие приезды, подарки, прогулки вдоль Невы – они все вместе выходили в город: мать, отец, Настёна и Василир. Вспоминались разговоры, шутки-прибаутки и загадки. И тут, самолёте, он вспомнил простую и в то же время уникальную загадку, которую однажды загадал отец – это касалось нового слова. И вот теперь, поддаваясь