Алекс оглянулась и увидела Санди.
– У меня такое эмоциональное потрясение от всего этого… и я, понимаешь, принимала транквилизаторы, которые несовместимы с алкоголем. – Санди зевнула, потянулась. – Что, все ушли?
– Да, – вполголоса ответила Алекс. Она включила лампу на столе, и, когда в комнату вернулся свет, теплое сияние успокоило ее. – Ты меня напугала.
– Извини, дорогая.
Санди моргнула, потом провела пальцами по копне черных волос, поправила пару длинных, как вязальные спицы, шпилек в прическе.
– Хочешь кофе? – с облегчением спросила Алекс, радуясь тому, что она не одна, пусть это всего лишь Санди.
– Не откажусь. Ты что сегодня вечером делаешь?
– Ничего.
– Ты что… собираешься оставаться здесь одна?
Алекс кивнула:
– Хочу побыть одна.
– Нет, дорогая, это невозможно. Не сегодня.
– Ничего. Предыдущие ночи я оставалась здесь одна. Я не против.
Они прошли в кухню. Алекс вдруг обнаружила, что с необычайной остротой воспринимает все предметы в доме – словно пришла в музей. Вот аскетичный портрет прадеда Дэвида в форме кавалериста. «У Фабиана его глаза», – хвастливо говорил Дэвид, а она всегда уходила от этого разговора – не имело смысла разочаровывать его, рассеивать заблуждение. Она одна знала, что Фабиан ничего не унаследовал от Дэвида, ни одного гена; в этом состояла ее тайна, и она хранила ее целых двадцать два года.
– Ужасно, – сказала Санди. – Все это. Там были и еще два парня, и они…
– Братья, – кивнула Алекс. – Чарльз и Генри Хитфилды.
– Кошмар. Сущий кошмар. Как это ужасно. Грузовик на встречке, да?
– Легковушка.
Санди нахмурилась:
– Я уверена, что в газетах писали про грузовик.
– Да, писали. Они ошиблись.
– Пьяный француз?
Алекс кивнула.
– Как можно оказаться на встречке на шоссе? Это сколько же нужно выпить?
Щелкнул чайник.
– Дорогая, ты знаешь что-нибудь об этом человеке?
– Нет, по большому счету ничего. Судя по всему, поссорился с женой и бросился вон из дома. Пил всю ночь, у него бизнес накрывается. Мягкие игрушки или что-то в этом роде. – Алекс пожала плечами. – Дэвид лучше знает.
– Какой ужас.
Алекс принесла чашки в гостиную, они сели. Голова у нее начала болеть, и она закрыла глаза.
– Я думаю, дорогая, тебе нужно поговорить с медиумом. – Санди глядела в чашку, тщательно размешивая последние крупинки сахара.
– Медиумом?
– Да.
– Нет, Санди, это не для меня. Я, к сожалению, не верю в такие штуки.
– А я думаю, веришь.
– Ты так считаешь? – недоуменно переспросила Алекс.
– Ты христианка, значит веришь в жизнь вечную.
– Сомневаюсь, что верю.
Алекс окинула взглядом Санди. Не женщина, а комок нервов: сидя напротив, та пыталась вставить сигарету в длинный мундштук, но для нее это было не легче, чем продеть нитку в игольное ушко. Алекс знала ее со школы: это была чокнутая,