швейцар.
– Цвета топленого молока, – обрадовалась Надежда.
Швейцар протянул руку за деньгами, но Алка отступила в сторону и сделала жест, который трактовался однозначно: сначала, мол, сведения, а потом – деньги. Швейцар оглянулся на Надежду, та молча развела руками.
– Помню, – вздохнул покорившийся работник входной двери, – я и вас помню. И водителя – такой темный, с усами… Где-то я его раньше видел…
– А скажите пожалуйста, машина потом куда делась? – наседала Надежда.
– Как – куда делась? Куда машины деваются? Уехала машина… – швейцар пожал плечами, – а вы нескоро вышли, еще посидели.
– Значит, тот мужчина, что нас привез, сел в машину и уехал? – упавшим голосом спросила Надежда, предчувствуя, что сейчас скажет ей Алка.
– А я этого не говорил! – невозмутимо открестился швейцар. – В машину другой сел.
– Что такое? – встрепенулась Надежда.
– Да говори ж ты толком! – приказала Алка.
– Парень, молодой довольно, одет просто, но чисто, подошел, открыл машину и уехал…
– И вы ничего не заподозрили? – заорали подруги хором.
– А мне что? Вижу – он ключами открывает, сигнализация не сработала. Мое какое дело?
Может, хозяин напился, и теперь его кто-то домой везет.
– Эх! – Алка с презрением поглядела на швейцара, но деньги отдала.
– Подождите! – осенило Надежду. – Но вы хоть того типа запомнили?
– Молодой, лет тридцати, – задумался швейцар, – волосы совсем белые, как будто нарочно обесцвеченные, да еще длинные, так сейчас никто не носит… и брови такие же белые, в общем, этот, как его… альбинос… да, вот еще, за левым ухом родинка, большая, со старую двухкопеечную монету.
– И на том спасибо, – сурово сказала Алка, развернулась на каблуках и пошла, твердо печатая шаг.
Одуванчики на кофте колыхались, как при легком утреннем ветерке.
– Городские цветы, городские цветы… – пропел ей вслед швейцар задушевным голосом.
Надежда против воли прыснула и припустила за подругой.
– Нет, ну какой наглец это швейцар! – возмущалась Алка. – И к обязанностям своим наплевательски относится! Видит, что чужой человек садится в доверенную ему машину – и хоть бы слово сказал!
– Да еще и описать-то его как следует не сумел! – поддержала Надежда.
– Да у меня двоечник Охломонов меньше тормозит! – припечатала Алка и тут же зарулила в кафе на углу.
– Мороженое и молочный коктейль! – крикнула она официантке и плюхнулась за столик в углу, поближе к кондиционеру.
– Апельсиновый сок! – укоризненно сказала Надежда, но Алка предпочла не услышать намека в ее голосе.
– Теперь ты веришь наконец, что Люська нуждается в нашей помощи? – начала Надежда, когда Алка, вытянув одним глотком полстакана коктейля, занялась мороженым.
– Ну, допустим, я верю, – ответила успокоившаяся Алка, – но что теперь делать? Куда нам, бедным, податься? В милицию? Я тебя умоляю… Там с нами и разговаривать