чтобы почувствовать себя лучше или тайно поквитаться с ним. Кто знает? Наверное, я просто слишком много думаю. Я в этом деле большой специалист. Каждому свое, напоминаю я себе. Она, кажется, вполне счастлива, и мне этого довольно.
Сейчас всего-то чуть больше половины одиннадцатого, но я валюсь с ног. На минутку заглянув к Адаму, тихонько любуюсь им во сне – он безмятежно посапывает, свернувшись клубочком под одеялом с рисунком из «Звездных войн» и прижав к себе плюшевого мишку Паддингтона. Потом прикрываю дверь и ухожу к себе.
Просыпаюсь в темноте посреди ванной, стоя перед зеркалом. Не успеваю понять, где нахожусь, как пульсирующей болью заявляет о себе голень, которую я умудрилась ушибить о невысокую корзину для грязного белья в углу. Сердце учащенно колотится, лоб в испарине. Мало-помалу реальность начинает обретать истинные очертания, и ночной кошмар рассеивается, оставляя в памяти лишь обрывочные воспоминания. Впрочем, я знаю, что в нем было. Снится мне всегда одно и то же.
Огромное здание, то ли старинная больница, то ли сиротский приют. Заброшенное. Где-то там, внутри, заперт Адам, и я знаю, знаю совершенно точно, что, если я не смогу добраться до него, он умрет. Он зовет меня, перепуганный до смерти. Ему угрожает что-то страшное. Я бегу по коридорам, пытаясь отыскать его, и со стен и потолков ко мне тянутся тени, точно щупальца ожившего чудовищного зла, населяющего это здание. Они обвиваются вокруг меня, обездвиживают. В ушах, заглушая все, звучит крик Адама, и я пытаюсь вырваться из этих темных липких щупалец, исполненных решимости не дать мне прорваться к моему сыну, задушить меня и затащить в бескрайнюю тьму. Отвратительный сон. Он привязался ко мне, как тени из самого кошмара. Подробности могут слегка меняться от ночи к ночи, но сюжет неизменно один и тот же. Сколько бы раз он мне ни снился, я никогда не смогу к нему привыкнуть.
Ночные кошмары начались не после рождения Адама – они были у меня всегда, сколько себя помню, но до него я боролась за собственную жизнь. Оглядываясь назад, должна заявить, что это были цветочки, хотя тогда я бы так не сказала. Эти кошмары – проклятие всей моей жизни. Они лишают меня всякой возможности выспаться ночью, как будто жизнь одинокой матери и без них недостаточно утомительна.
В этот раз я зашла дальше, чем в последнее время. Обычно я просыпаюсь в полной растерянности, стоя либо у своей постели, либо у постели Адама, зачастую на середине какой-нибудь бессмысленной, полной ужаса фразы. Это случается с такой регулярностью, что он даже не пугается, если я его бужу. С другой стороны, он унаследовал от своего отца трезвый склад ума. К счастью, благодаря ему я могу смотреть на это все с юмором.
Включаю свет, гляжу в зеркало и издаю стон. Под глазами у меня темные мешки, замаскировать которые будет не под силу ни одному тональному крему. Во всяком случае, при дневном свете. Ну и ладно. Напоминаю себе: нет никакой разницы, что обо мне подумает мужчина-из-бара, по совместительству вот-черт-он-мой-новый-женатый-начальник. Будем надеяться, что он достаточно смутится, чтобы весь день меня избегать. Однако