сторону. – Быстрее!
Села прямо на стол – бутылка полетела на пол, бокалы тоже.
– Давай. Давай-давай. А-а… А-а! – закричала она во весь голос. С одной стороны, это ужасно заводило Романа. С другой стороны, надоело. У Иды всегда было состояние, называемое словом «приспичило». Во всех областях жизни. У этой девушки не существовало ни режима, ни распорядка – ничего, ни в еде, ни в сексе, ни в чем другом. Все спонтанно и внезапно. И всегда с жадностью и дикими криками.
Вот и сейчас она орала, точно безумная, вцепившись в полы расстегнутой рубашки Романа.
Интересно, почему она вела себя подобным образом – неужели испытывала наиострейшие ощущения или у нее просто такая манера поведения в эти моменты? Это живая реакция или привычный спектакль?
– Куда… Стой! Нет, нет… А-а-а! – не отпуская своего любовника, Ида забилась в конвульсиях, и Роман – вынужденно – синхронно с ней.
Он отстранился чуть погодя, опустошенный и почему-то несчастный.
– Фух… Ой, а вино-то… – Ида провела ладонью по лицу, засмеялась.
– Ты не права.
– В смысле? А, ты об этом. – Она кивнула на квадратик фольги, валявшийся на полу. – Ну перестань, иначе бы я ничего не почувствовала.
– Ты это себе внушила. Послушай, нехорошо вот так, – настойчиво повторил Роман.
– Господи, Катаев, какой ты скучный! – с раздражением воскликнула Ида. Затем вскочила и быстро принялась убираться – сгребла шваброй осколки и неиспользованный презерватив в совок, затем вытерла с пола лужу вина. – Вспомни, мы же никогда этой фигней не пользовались, и обходилось. Да, а ты вообще зачем приходил?
Роман не ответил. Ушел в ванную, там привел себя в порядок. Мельком взглянул на полочки – никакого присутствия мужчины в доме не наблюдалось. Хотя это еще ни о чем не говорит. Возможно, Ида ездит к кому-то в гости… Да и вообще, какая разница! – с раздражением одернул он себя.
– Катаев… Ты чего такой загадочный? – позвала Ида.
Роман вышел из ванной, посмотрел на девушку. Она нервничала, явно чего-то ожидая.
А он не мог ей ничего сказать. И дать ей он тоже ничего не мог. Одна холодная пустота в сердце.
Он зря сюда приходил, зря все это делал. Ида – не та, с кем Роман согласился бы жить. Он устал от нее. Испытывал теперь пресыщение, отвращение, почти ненависть. Хотя, если подумать, Ида тут ни при чем, в этом бесполезном визите нужно винить только себя.
– Ты меня любишь? Ты скучал по мне? У тебя кто-то есть? – Ида подошла, обняла его. Роман ничего не ощутил, когда она прижималась к нему. Чужая, совершенно чужая.
– Все не так. Я не должен был… – Он отвел ее руки от себя. – А разве ты этого не чувствуешь?
– Что я должна чувствовать, Катаев?
– Прости. Прости и забудь. Все, все, я сам дурак, сам виноват.
– Ты куда? Уходишь? Вот так вот? Слушай, да ты просто скотина…
– А разве ты нет?! – оглянувшись, взорвался он. – Тоже ведь как животное себя ведешь.
– Ненавижу тебя! – дрожа от бешенства, закричала Ида. – Убирайся! Чтобы я больше тебя никогда не видела!