жизни.
В общем виде эти психологические характеристики представляются мне как функциональные психологические органы, обеспечивающие устойчивость психической реальности как целостности. Они являются гарантией необходимой изменчивости, но смысл их функций воплощается в том, что Я-усилия человека реализуются в соответствии со свойствами Я как данности. Другими словами, человек живет жизнью, которую можно охарактеризовать как полную и полноценную, где он идентифицирован с собой, и целостность его Я – основа психического здоровья и возможности жить с другими людьми, не разрушая ни себя, ни других.
Эти функциональные органы появляются в истории человеческой жизни как переживания при встрече человека с предельными проявлениями жизни, с теми началами начал и концами концов, которые есть у вещей, предметов, самого человека, но нет у жизни. Среди них надо выделить религиозные чувства человека, которые связаны с переживанием наличия Творца и Создателя. Эти чувства определяют границу воздействия Творца на созданное им, обосновывают необходимость следования в усилиях замыслу творения, открывают путь к осуществлению нравственных действий и показывают необходимость этих действий. Именно из этих чувств возникает потребность и возможность любить сотворенное, содействовать воплощению в сотворенном замысла творения. Именно из этих чувств возникает обоснованность усилий по преодолению и принятию боли как свойства живого, которое в своей жизни уже содержит смерть.
У взрослого человека этими функциональными органами могут быть совесть, внутренняя свобода нравственного человека, сила его Я, естественная ответственность, для которой не существует невротической угрозы. Все это можно описать в понятиях удовлетворения базовых потребностей и формирования иерархии мотивов, рассмотреть как реализацию ценностностей, а также выделить множество других характеристик. Но мне представляется, что при всем возможном многообразии психологических описаний будет возникать то, что на бытовом языке давно названо жизнью с чистой совестью. Эта жизнь не предполагает мрачности и обреченности; она окрашена светом и теплом радости жизни. В ней присутствует та серьезность, которая является гарантией заботы о сохранении жизни, и та шутливость и способность смеяться, которые избавляют от страха одномерности и расширяют мир до бесконечности, вводя в него понятие относительности как возможности самоопределения границ любой вещи и предмета, в том числе и самого себя. В ней не надо специально обсуждать проблему ответственности, – она решается естественно, как дыхание. В каком бы варианте слова или Дела она не проявлялась, в ней обязательно будет то чувство полноты присутствия в жизни, которое выражается словами буднично и однозначно: «Я отвечаю за себя».
Локус контроля, возможность самоопределения собственной жизни не распространяются на другую жизнь, какой бы близкой и родной она ни была, другому дается право на существование в той