отношении греческими властями, а в духовном – Вселенским патриархом, и все монахи, вне зависимости от их национальности, должны стать греческими поданными. Статья «А» этого закона гласит: «Полуостров Афонский от горы Мегали Вигла (на границе с материком) до оконечности является самоуправляемой частью Греческого Государства, под духовным управлением Вселенского Патриарха. Все монашествующие на Афоне являются отныне греческими подданными, а также все вновь поступающие послушники, становятся таковыми без дополнительных каких-либо прошений». Тогда же было принято негласное решение не допускать в негреческие монастыри новых монахов. Несмотря на то, что желающие были, с 1926 по 1955 год по официальным данным не было допущено ни одного монаха в негреческие обители. За этот период количество монахов в Пантелеймоновом монастыре сократилось с 651 до 95 человек, из 82 русских келий вымерло 68, причем, в наш монастырь не был принят ни один из тех, кто просился, а желающих поступить на Афон было немало. Последними были приняты в Пантелеймонов монастырь карпатороссы113.
Русский монастырь святого великомученика Пантелеймона неоднократно протестовал против попрания своих законных прав новым уставом и против фактического запрещения въезда на Святую Гору новых иноков-негреков. Но обращения в Священный Кинот, к Константинопольскому Патриарху, к греческому правительству и в Лигу Наций (1931 г.) не дали никаких результатов.
После 1926 года Афон обрекался на вымирание. Представителей негреческих национальностей на Афон фактически не допускали. Министры-либералы планировали сделать из Афона курортную зону. Но тогда это было невозможно, хотя бы по духовным причинам. В то время на Афоне еще подвизались великие старцы, проведшие в Уделе Божией Матери безвыездно по 40, 50, 70, и даже 90 лет! Никакой молодой и ретивый натиск безбожных политиков не мог одолеть непоколебимую твердыню молитвы и поста. Афонская братия сокращалась численно, но стояла твердо в духовном отношении. Именно тогда большинство афонских монахов отвергло модернистские устремления Константинопольского патриарха Мелетия и его последователей. И тогда, обновленчество фактически потерпело крах. И разрушительные для православия действия привели к тому, что среди ревнителей держащихся старого стиля находились желающие поддержать афонские обители.
Но все же, несмотря на все препоны, русское афонское монашество пополнялось за счет эмиграции, хотя известно всего несколько человек, сменивших мундир или костюм на рясу и клобук. Это иеромонах Софроний, автор замечательных записок о старце Силуане; иеромонах Василий (Кривошеин) – сын министра Временного правительства, впоследствии архиепископ и известный богослов; бывший полковник царской армии, участник Русско-Японской и Первой Мировой войн, бывший адъютант Великого князя Андрея Владимировича, брат русского посланника в Сербии иеромонах Никон (Штрандтман). О последнем известно, что он принял постриг в одном из монастырей Сербии, на Афон прибыл не