наживки и ещё какую-то снасть для ловли судака на спиннинг. Его серо-голубые глаза сияли, на высоких скулах появился плиточный румянец, русые волосы трепал довольно свежий ветер финского залива, и он надел пилотку.
Её густые светлые волосы были заплетены в две косички; эти косички и отсутствие косметики придавали ей девчоночий вид, синие глаза сосредоточенно щурились, она усердно гребла. Муж на неё не смотрел, поглощённый своим делом, только коротко бросал иногда: «Табань, подгреби левым… бортом к ветру не вставай…» Это она и без него знала, отец-моряк когда-то научил её хорошо грести. Улов был неплохой – несколько крупных судаков. Они исправно клевали, сопротивлялись леске, сверкали чешуёй в упругих струях воды. Глеб их вываживал, подсекал и учил Аню всаживать финский нож в затылок трепыхавшейся рыбины. Часа через полтора они причалили к мосткам, Глеб выпрыгнул на причал, закрепил лодку и подал жене руку. Рыбу он выпотрошил и почистил на прибрежном камне, переложил крапивой в ведре, и они пошли не торопясь счастливые, довольные и усталые, особенно утомилась Аня с отвычки: давно не гребла.
Пока мужчины наслаждались баней, жёны накрывали на стол, а главное блюдо – только что выловленные судаки жарились на противне. Аня раскладывала столовые приборы и взглядывала в окно на детей. «Как интересно, – подумала она, – ровесники, но Ирочка уже полудевушка: грудки под маечкой, бёдра уже округлились, личико ещё детское, круглое, щекастенькое, а к игре вроде бы снисходит. А сын – дитё дитём, ловко-угловатый, на коленке ссадина, плечи ещё по-детски узкие, вихры торчат, поглощён игрой, весь в азарте». А вот и мужчины из бани – благостные, довольные. Людмила подала им по стакану кваса:
– Мальчики, отдохните пока, попейте, вот-вот всё будет готово.
Игорь откинулся в кресле, Глеб растянулся на диване, Аня внесла салаты, Людмила торжественно водрузила посредине стола блюдо судаков, обложенных картошечкой с укропчиком. Позвали детей и наконец уселись за стол.
– М-м-м-м… – возвёл глаза к потолку Игорь, закусывая ледáнюю водочку солёным огурцом и смакуя судака. – О-о-о, какая свежатина, это вам не магазинный замороженный-размороженный завалявшийся судак, этот – час назад ещё плавал! Несравненно!
И потекла застольная беседа давних друзей; Ирочка заинтересованно слушала взрослые разговоры, а Сева с аппетитом быстро поел, заскучал и попросил: «Мама, тётя Люда, сыт я, можно я пойду почитаю, там книжка про зверей у дяди Игоря интересная», – и отправился на веранду с увесистым томом Брема.
«Как уютно со старыми друзьями», – думала Аня, слушая шуточную перепалку Игоря с Людмилой по поводу влюблённости всех медсестёр в хирурга Игоря: они работали вместе, он – ироничный мужественный крепыш, она – разбитная голубоглазая брюнетка с косой до пояса. Потом Игорь рассказал пару смешных историй, Людмила начала провозглашать тосты – за дружбу, за детей, за любовь. Аня снова залюбовалась мужем: разворотом плеч, стройной шеей в расстёгнутом вороте рубашки, белозубой улыбкой. Он увлечённо рассказывал,