вернёт наше понимание о всей жизни, о всём мироощущении и существовании. И, безусловно, оно отразится даже на властных полномочиях этого диктатора…
– Тсс! – резко прервал говорящего Александр Алексеевич. – Нас могут услышать, как вы этого не понимаете, Иудин! Здесь даже у стен есть уши, уж простите меня за мой речевой стереотип. Особенно в последнее время ситуация резко ухудшилась. Раньше наш район патрулировало три отряда охраны, а теперь уже восемь! Такими темпами скоро и редакцию могут закрыть. А если я принесу этот черновик, то всё! Пиши пропало! Посадят, как в том году профессора Борского! А потом скажут, мол, учёный, натура тонкая, сам по-тихому головку в петельку вставил…
– Так Борский разве не сам себя? – Иудин от удивления даже подпрыгнул на месте и, как бы нечаянно, хлопнул в ладоши.
– Только никому не рассказывайте об этом! А то и это нам припишут на могильной плите.
– Профессор, я буду молчать. Но Ваше исследование про маски, оно меня так сильно потрясло, что всю прошлую ночь я от волнения не спал. И даже, когда утром собирался идти в редакцию, чуть было не забыл натянуть маску «Трудяги». Хорошо, что перед выходом глянул мельком в зеркало!
– Осторожнее надо, Иудин! – заметил профессор. – Все, ладно, пора идти, а то через пару минут тут будет обход. Гвардейцы и так не в настроении.
– Вы абсолютно правы, Александр Алексеевич! Пора по домам! До завтра!
– До завтра, Иудин.
***
Из-за чёрного угла огромной высотки проскользнуло две тени. Одна пошла в сторону Тихвинского бульвара, а другая, немного постояв, направилась к набережной реки Надежда.
Первой тенью был Павел Иудин – сын одного, ныне покойного бизнесмена города и помощник главного редактора научно-популярного издания «Маскарад». Будучи молодым тридцатилетним мужчиной, он добился больших высот на службе в редакции. Обладая мягким характером и спокойным нравом, он, тем не менее, вызывал уважение и даже страх у своих подчиненных. Не зря, видимо, они «за спиной» называли его «Многоликий».
Второй тенью был Александр Алексеевич Светилин – один из самых выдающихся ученых города. Он был заведующим кафедрой в Главном Городском Университете. Помимо преподавательской деятельности Светилин много времени уделял исследованиям, многие из которых вошли в учебники и сборники по самым разным направленностям. Светилин был высоким, статным мужчиной пятидесяти трёх лет с прямыми чертами лица и короткими волосами лунного цвета. Когда он сидел в своём кабинете и принимал посетителей или преподавателей со студентами, на его переносице красовались узкие очки с золотой оправой, которые подчеркивали его благородство и делали взгляд более проницательным.
Будучи абсолютно спокойным и хладнокровным в любой ситуации, идя по набережной, Светилин все же чувствовал некое смятение. Как и Иудин он понимал, что те данные, которые у него были сейчас на руках, представляют не только научное, но и общечеловеческое значение. Как получились эти данные, Светилин даже сейчас не совсем понимал. Впоследствии он будет говорить, что они были посланы ему Богом. Несмотря ни на что, в его душе всегда теплился огонёк, а в эту ночь из маленького угля родилось небольшое пламя. Александр Алексеевич шёл крупным шагом по набережной и, скрестив перед собой руки, судорожно повторял: «А я знал! Я всегда знал, что они люди, а не механизмы!»
Глава 2.
Утро встретило жителей города серыми тучами и мелким моросящим дождём. В приемной губернатора города уже негде было расположиться, хотя часы только пробили девять. Кого только не было в этой тесной комнате. В числе просителей здесь оказались и бедные граждане, оказавшиеся в трудном финансовом положении и надевшие маски «Отчаяние» и «Грусть», и богатые сановники в масках «Властолюбие» и «Надменность».
Наконец, к толпящимся в приёмной вышел секретарь губернатора и объявил фамилию просителя, которого приглашали в кабинет губернатора.
– Самсонов, проходите! – огласил с важным видом секретарь и тут же скрылся за толстой дубовой дверью. А в след за ним к двери направился Самсонов – один из просителей, пожилой мужчина лет шестидесяти, плотного телосложения.
Представ перед губернатором, Самсонов подобострастно скрестил руки на своём большом животе и как бы пропел: «Спасибо Вам, отец родной, что нас не забываете!»
Губернатор вытянулся и только причмокнул от удовольствия губами.
– Продолжайте! Что у Вас? Что Вы хотите от губернатора? – стал говорить человек, стоящий позади большого кресла, в котором расположился губернатор.
– Да, я вот только с жалобой…– мямлил Самсонов.
– Что? Да как ты смеешь? Да кто ты такой? Пошёл прочь! Выкиньте его! – взревел губернатор, резко вставая с кресла – у него что, маска «Подчинения» плохо прикреплена?
– Но я, простите, я вот только…– кричал Самсонов, которого уже почти вывели за дверь.
– Нет, я так больше не могу. Эти людишки меня с ума сведут. Я уже чувствую слабость. – говорил губернатор своим помощникам, стоящим рядом с его креслом. Он немного отклонился