он тут новый. А в Маранге вполне себе старый. Илья заболел, вот его пришлось подрядить.
– Ты за него дорджи?
– Как за себя. Отвечаю.
– Хорошо. Идите, зервар на месте. Мы уже дали сигнал на варуше.
– Ага.
И уже Косте:
– Пойдем, Котяра. Руки можешь опустить.
Сделав несколько шагов, Костя не удержался и обернулся – оба пограничника уже сидели на краю неглубокого окопчика; один прикуривал, второй подносил ему огоньку.
– Шорфаз – это приятель? – на всякий случай уточнил Костя.
– Да, приятель, знакомый. Что-то вроде этого. Маранг – наша Земля. Что еще не понял?
– Смысл понял, не понял подробности: кто-то там сидит где-то и нас ждет.
– Точно, варуше – это застава, а зервар, который нас ждет, – ее начальник.
– А Олежка этот – тоже с Земли?
– Ясное дело! – усмехнулся Виорел. – Из Вологды, с Бывальника. Наших тут много, учти.
– А второй почему не по-русски говорил?
– Так он и не русский. Скандинав, то ли швед, то ли норвег, хрен их, дылд белобрысых, разберет, а предметно я не интересовался. Он русского, ясен перец, не знает, я – его языка тоже. Приходится по-джавальски. Начальник их, кстати, тоже скандинав, зовут Улаф. На этой заставе вообще все или русские, или скандинавы. А вот дальше к столице много кто попадается, даже всякие китайцы и негры… Пардон – афрочеловеки. – Виорел ухмыльнулся. – Хотя мне, наверное, можно их и неграми называть. Зовут же меня все молдаваном! И я не обижаюсь.
– По-моему, ты от русского только именем и отличаешься, – сказал Костя задумчиво. – Ну, выговор у тебя немножко непривычный, подумаешь…
Они как раз проходили мимо вышки. Если там, на верхотуре, кто-то и сидел, Виорелу и Косте он не показался.
Так они протопали километра два, и только после этого Костя заметил заставу – длинное, похожее на барак строение, обнесенное темным забором, кажется, бревенчатым. Над забором виднелась двускатная крыша и верхние половины шести окон. Само здание, по крайней мере та его часть, что просматривалась поверх забора, словно тоже облачилось в камуфляжную форму и на фоне окрестной степи практически не выделялось. А вот забор выделялся, он был намного темнее, чем выгоревшие степные травы и рыжевато-серый суглинок.
А когда подошли совсем близко, Костя с удивлением понял, что забор вокруг заставы сложен вовсе не из бревен, а из грубо отесанных железнодорожных шпал. Темными они были, несомненно, из-за пропитки и скорее всего до сих пор мазались.
У приоткрытой створки весьма солидных на вид ворот поджидал еще один пограничник. Понятное дело, вооруженный.
– Здорово, Вира! – поприветствовал он по-русски. – Чего, новичка завербовал?
– Привет. В процессе, – проворчал Виорел. – Илья в больницу угодил.
– Опа! – Пограничник сделал круглые глаза. – Чего с ним?
– Аппендицит, – вздохнул Виорел. – Позавчера «скорая» забрала. Когда его погрузили, он на меня глянул и тихо сказал: «Хорошо,