на мой взгляд, весил килограммов на двести больше, достигая габаритов средней лошади.
Майор Медведь поставил на плечо кабану ногу, рядом с ногой пристроил приклад своего автомата, уже поставленного, кстати, на предохранитель. Мне даже подумалось, что он захочет в позе охотника сфотографироваться с чужой добычей. Но, видимо, майор вовремя понял, что для фотографии сейчас слишком темно и света даже нескольких тактических фонарей будет недостаточно. Если будет видно кабана, то не будет видно его. Если будет видно его, то не будет видно кабана. Так можно фотографироваться, просто поставив ногу на камень, и всем потом говорить, что это кабан или лев, или слон – без разницы, все равно никто не разберет. Но, как оказалось, Медведь элементарно задумался в героической позе удачливого охотника.
– А вообще в природе такие кабаны бывают? – спросил майор.
– Я таких не встречал. И не слышал про таких.
– Ты охотник?
– Спасибо, я не голоден… – ответил я замысловато, но Медведь, вероятно, в силу своей фамилии, меня понял.
Охоту и охотников я признавал только в том случае, если человек с голода пухнет и должен добыть себе и семье пропитание. Во всех других случаях охота казалась мне бессмысленным и жестоким убийством. Майор, похоже, придерживался того же мнения. Меня, как, наверное, и его, обучали на курсах выживания ловить и есть змей, лягушек, ежей, и даже в сыром виде, так, чтобы не отравиться, обучали ставить силки на зайцев, чтобы это могло прокормить бойца в трудные моменты жизни, например, где-то в тылу врага, в окружении. Но нас не учили убивать животных ради убийства, из глупого спортивного интереса, и любоваться плодами своего технического превосходства – оружия. Нелюбовь к охоте и охотникам мы испытывали, похоже, оба, как и большинство офицеров спецназа ГРУ. И я уважал за это майора Медведя.
– А вообще, ты много кабанов в своей жизни видел?
– Не много, но видел. Здесь, на Кавказе встречал многократно. К деду в отпуск ездил несколько раз – в Белоруссию, в деревню, там в лесу встречал. Здесь они светлые, блондинистые, в Белоруссии – брюнеты, почти черные…
– Какие самые крупные были?
– Килограммов под сто пятьдесят, как-то раз видел секача под двести килограммов.
– А этот? Сколько в нем, как думаешь?
– Шестьсот пятьдесят – семьсот. Крупнее маньчжурского. А тот – полтонны…
– Вот у меня мысль возникла. А земное ли это создание?
На этот, по сути своей, гипотетический вопрос отвечать было совсем необязательно. Но я тоже попытался поразмышлять.
– То есть, товарищ майор, вы предполагаете, что «пауки» завезли сюда своих кабанов?
– Может и так статься. А может, просто какое-то влияние на местную фауну оказано, и кабаны стали расти.
– За три дня? За три дня так вырасти нереально. Тело может расти, но сердце за телом не успеет. Точно так же не успеют сосуды такое тело снабжать кровью. Произойдет то же самое, что происходит с «качками», сидящими