лет. Мальчик был шустрым, все бегал по стану, лучших коней искал да лучших сабель подыскивал. Хан любовался шустрым княжичем-сыном, в мечтах младшую дочь в жёны ему намечал.
Ввечеру, когда сильно стемнело, в покои князя вошли други верные, воины ратные боярин Словята да воевода Ратибор. Стали князя уламывать-уговаривать: «к чему замирение с Китаном да Итларом-ханом? Роды у них невелики, коши худые (бедны), мало скота у них, мало дружины. Малые ханы они, невеликие. Да и замирения с ханами большими у них давно нет. Боняк да хан-Тугарин ныне далече, в Дунай-речке коней своих поят. Зачем тебе мир с невеликими ханами? Придут ханы большие, обиды творить тебе будут, что их не дождался, с малыми ханами дружбу заводишь.
Думал долго князюшка, думал, даже отнекивался: «Как я могу это сделать, ведь я дал им клятву!» Но, как думал, правы воеводы, раз говорят: «с малыми мира сего дружбу заводишь, большие обиды тебе натворят, княже! Нет в тебе том греха: они ведь всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно. И нет нам греха, а почто половцы губят землю русскую, и кровь христианская проливается бесперестанно?»
И послушал Владимир совета, свет князь Мономах.
И приказал верным торкам (если что, на торков свалится грех да обида, пусть кочевники друг другу глотки перегрызут) с малой дружиной направить копыта коней в стан к хану Котяну: сначала выкрасть сыночка, потом хана убрать с его боевою дружиной.
Ночная напасть – дело привычное, и торки резали боевую дружину, как ровно баранов. Хана вначале хотели к хвостам конским привязать да в чисто поле коней разослать, чтоб порвали хана навпил-напополам, да дружина князя им не дала: велено хана убрать, так мечом понадежнее, чем чиста ветра в поле искать. Опустился тяжелый меч на шею Китана, брызнула кровь и не стало хана Китана!
Наметом дружина бросилась к князю. Доклад был коротенек: хан уничтожен, дружина его вся повырезана, а кошт-войско бросился от стана в Дикую Степь.
Вечер тогда был субботний, и Итларь в ту ночь спал у Ратибора на дворе с дружиной своею и не знал, не ведал, что створили с Китаном, его побратимом.
Спал князь той ночкой спокойно или метался в кровавом бреду, про то былины и сказы молчат. А вот что утречком на ранней заре отправил отрока своего Бяндюка (Бияндюка) за Итларевой чадью, сказы поведали. И повеленье его передал Бяндюк Итларю: «Зовет вас князь наш Владимир, и, обувшись в теплой избе у воеводы, у Ратибора, позавтракав плотно, приходите к нему». Сказал Итларь-хан: «Да будет так!», и пошел он в теплую избу. И, как вошли они в избу, так и заперли их. Забрались на избу, «прокопаша истьбу», то есть раскидали кровлю крыши, и знатный вояка Ольбер (Ельбех, Ольгер) сын Ратиборич, взял лук, вложил туда стрелу, и поразил Итларя сразу в сердце. А следом и дружину его всю перебили.
Так, перед заутраком был убит Итларь-хан с боевою дружиною. Перестреляли их как куропаток или овец прямо в княжьих покоях, ибо мирно шли половцы к раннему завтраку, безоружными, про то были-сказы потом верно поведали.
Хоть не любили руськие летописцы «поганых»,