раз хозяйственникам ходить по кабинетам учреждений, что бы наскрести материалов для стройбригад. Но это был единственный путь для движения вперед. И Бурцев шел им.
Нынче совхоз один из лучших в области. Досрочно выполняет все планы. Урожайность зерновых идет к 30 центнерам с гектара. Надои – к четырем тысячам килограммов. Средние заработки до трехсот рублей доходят. Работа на большинстве ферм – двухсменная. Рядом с бывшей барской усадьбой выросли поселки совхозных отделений и домам в тех поселках любой помещик позавидовал бы. Сегодня, когда появились хорошие материальные предпосылки для хозяйствования, талант Бурцева расцвел. Главное же – нет в совхозе уныния, нервотрепки. Люди – все в будущем: озабочены, как быстрее сделать свою, нашу жизнь еще краше. «Тут жить удобно», – сказал как-то в беседе зоотехник на ферме. Вот и секрет – удобно: и в смысле бытовом, чему Бурцев придает первостепенное значение, и, надо думать, в смысле душевного покоя, уравновешенности, уверенности в будущем.
Как Леониду Николаевичу удалось добиться такой поразительной слаженности коллективной жизни – этот вопрос давно меня занимает. Бурцев, например, рассказывал, как в 53-м, когда избрали его впервые председателем, люди не по селу ходили, а окольными тропками да «задами». Да не нужда в те годы была великая, скрывать тут нечего. И спасибо Бурцеву, другим таким, как он, что подняли деревню из этой нужды. Когда не поедешь в бурцевский совхоз – встречаются всюду красивые, довольные, ясные лица. И что сразу видишь – любят здесь Леонида Николаевича. Я сам, к слову сказать, привязался к нему за эти годы, и в трудные моменты, когда надо посоветоваться, проверить какую-нибудь мысль, – звоню.
Чем берет этот человек? Скромен до стеснительности, без громких «председательких» замашек, не краснобай. Безусловно, внимателен к людям. Вспоминаю деталь: в пятидесятые годы сумел он разжиться где-то списанным солдатским обмундированием и всех мужиков в своем колхозе богато приодел – в гимнастерки, галифе, кирзовые сапоги. Мелочь из хроники становления хозяйства, но такие вот мелочи и привлекали людей, вселяли в них веру. И все же не только в заботливости Бурцева дело. Другой руководитель тоже, глядишь, заботиться о подчиненных, а не может к себе расположить. Обаяние личности Бурцева в том, что кроме ума, организаторских способностей, наделен он удивительной цельностью. Самородок! Взять хотя бы полное его самоотречение во имя общих интересов. Когда колхоз преобразовали в совхоз, собрался Бурцев на работу город: хотелось ему наукой заняться. Люди не отпустили, пошли в райком, к нему самому. Не смог Бурцев их просьбой пренебречь. Был и еще похожий момент в его жизни, после операции, когда здоровье сдавать начало. Тоже не смог в конце концов Леонид Николаевич поступиться мнением мира, который просил его остаться. Понятно, люди все это видят и ценят. И сами совестятся жить иначе.
Программа по Нечерноземью – большое, конечно, дело. Да только любые миллионы сами по себе немногого стоят,