пузырьки. Семка выхватил тролля из воды и перевернул вниз головой. Вода тонкой струйкой вытекла из тролля и… огромная серая туша рухнула в кадку, забрызгав все вокруг. Словно бледный паук, Тве выполз из кадки, кашляя и вопя что-то на своем. И без перевода было понятно, о чем идет речь. Я хлопнул его пару раз по спине, от третьего хлопка тролль увернулся, наконец прокашлялся, тяжело опустился на стул, отдуваясь.
– Проклятые ублюдки, я им сердца выну и псам скормлю, – почти без акцента сказал Тве, дрожа и прихлебывая горячий чай, – я их бьерненами затравлю, я… У-у-у-х!
Ну, что ж, сейчас его успокаивать бесполезно, будем ждать, когда буря уляжется сама собой. Беляна принесла браги и самогона, с удовольствием разглядывая голого тролля. Я ее прогнал, а Тве посоветовал одеться. Одной проблемой меньше, но где искать Сивуху и Тричар?
– Может к Вострому пойдем, про меч расскажем? – снова прочитал мои мысли толмач.
А и верно, он у нас сыскной, пусть и покажет, что не зря хлеб государев ест. Тве налегал на самогон, прислушивался к шушуканью в коридоре – чисто кот шестилапый. В доме оставлять его нельзя – набардачит.
Вместе и поехали в детинец – к Михайле Вострому.
Сразу к дьяку не попали, дорогу преградил неприметный мужичонка:
– Михаил Иванович беседу ведет важную – не велели беспокоить!
Ждать пришлось недолго, Вострый вышел поприветствовать нас лично. Пожал нам по очереди руки, пытливо всматриваясь в глаза, пригласил в допросную. Обычный человек, но взглядом пропекает до затылка. Не хотелось бы оказаться на табуретке против него, зная за собой вину, вынет все – сам выложишь. Но разговор пошел не о нас, наши приключения в Нижнем Славене Вострого интересовали мало. Как оказалось, он все о пережитых нами приключениях знал, со всеми подробностями. Дьяк расспрашивал нас про Сивуху и про Тричар, делая пометки время от времени гусиным пером на испещренном заметками листе бумаги, который лежал перед ним.
– Тебе, Василий, и тебе, Тве Ульхеймов, следует к походу готовиться, засим дело Сивухи и Тричара я на себя возьму, – подытожил Вострый, – сыщем и богатыря, и меч, чай, не иголка в стоге сена.
Я и тролль уже затопали к дверям, когда Михайло задал свой последний вопрос, будто нож в спину метнул:
– А ведь морок распознать и развеять может только тот, кто с ворожбой поганой знаком, откуда же витязю православному о том ведать? Скажи, Василий.
Я замер на долю секунды, но справился с невесть откуда налетевшей паникой и повернулся к Вострому с самой искренней улыбкой, лихорадочно соображая, что же мне соврать. Но в голову ничего дельного не приходило, пришлось воспользоваться дежурной фразой, которая помогает выиграть время:
– Чего, чего?
– Можешь не отвечать сейчас, Тримайло, но помни, что ничего не укроется от князя и слуг его, знай, что за каждый чих отчитаешься, и если есть вина за тобой – понесешь наказание. Иди и крепко подумай, – ровным голосом сказал сыскной дьяк и отвернулся.
Я пошел догонять Тве, проклиная собак легавых с