и Мильвуа. Им пришлось покинуть парламент.
Клемансо подал в суд и получил с клеветников один сантим, как то и предусмотрено законом. Хотя Клемансо и вышел почти незапачканным, но потерял мандат депутата. Избиратели, помня, что не то он что-то своровал, не то у него что-то своровали, прокатили «Тигра», как котенка. Впервые в 52 года он оказался не у дел. Что ни говори, возраст, не самый подходящий для начала новой жизни.
Пожалуй, из политических деятелей этой грандиозной финансовой аферы наиболее пострадал Клемансо, который потерял звание депутата и приобрел сомнительную честь называться агентом английской разведки. Если представить величие Франции в виде двуглавого Эльбруса, то, бесспорно, наиболее высокая вершина была покорена Наполеоном, вторая, так же бесспорно, – Клемансо, победителем в Первой мировой войне.
И вопрос совсем не риторический: был ли поднявшийся из нокдауна и занявший в грозные годы войны место на вершине государственной власти Клемансо замешан в этой афере? Бесспорно, «Тигр» любил Францию, работал на ее величие, не продавался иностранным разведкам, не торговал интересами нации. Но истина свидетельствует о том, что он искренне любил себя и свои удовольствия, а это в Париже стоит недешево. Если к этому прибавить, помимо семьи, любовь к оперной диве Роз Карон, то станет ясно, что денег надо было много. Клемансо не имел ни состояния, ни богатых родственников, Панамская компания дала ему Корнелиуса Герца с его деньгами. Клемансо и воспринял это как дар небесный. Не случайно он позже утверждал, что его друг был законченным мошенником и, «к сожалению, этого не было написано на кончике его носа». На кончике, может, и не было, но вся его жизнь и желание угодить властям деньгами и услугами были тому порукой. И не мог политик не знать, что Корнелиус не всем нуждающимся дает деньги, а только тем, в ком он и его «друзья» нуждаются.
Людям свойственно прощать себе то, за что другие, по их мнению, заслуживают казни. Клемансо, который глубоко и искренне ненавидел фальшь и коррупцию и никогда не упускал случая ввязаться в борьбу за чистый облик государственных деятелей, считал для себя позволительным пользоваться карманом «бескорыстных» друзей вообще и Корнелиуса Герца в первую очередь, который вовремя сбежал из Франции.
Между тем судебная машина медленно проворачивалась, выявляя все новые имена «проворовавшихся сторожей». Все происходило, как в известной книге Ильфа и Петрова. Лессепсу-старшему в 1893 г., когда суд близился к концу, исполнилось 88 лет, а потому он стал неподсуден, ибо в эти годы человек ближе к небесному престолу, чем к земной суете. В отличие от зиц-председателя из «Золотого теленка», Лессепс-старший не собирался сидеть, а потому его сын, который и заправлял всеми делами, назвал новое имя – Байо. Будучи министром общественных работ, он получил около 400 тыс. фр. в дополнение к министерскому жалованью от Панамской компании.
Министр стал каяться в «помутнении разума», нашедшем на него, когда он согласился взять