а сейчас пытается собраться, чтобы голос звучал твердо.
– Купи розовую розу… самую красивую, какую сможешь найти, пойди к Оути и скажи ей, что она моя роза… И скажи, что я прошу прощения… прощения за то, что сломал ей жизнь.
– Ты не хочешь, чтобы она пришла сюда? – Йона взглянул ему в глаза.
Сумо только покачал головой. Он перевел взгляд на окно, посмотрел на серую решетку с накрученной поверх нее колючей проволокой, на грязно-серое уныние над стеной.
Йона повернулся к следующему человеку за столом. Люка Богдани, малорослый человек, чья неудачливость словно отпечаталась у него на лице.
– А для тебя?
Люка подался вперед и прошептал:
– Проверь, не наложил ли братец лапу на мои деньги.
– О чем я должен спросить?
– Никаких вопросов. Посмотришь на деньги, пересчитаешь. Должно быть ровно шестьсот тысяч.
– Ну нет, я не стану этого делать. Я хочу выйти отсюда, а деньги эти краденые, и если мои…
– Хрен легавый, – фыркнул Люка и перевернул свой стаканчик с кофе.
Йона продолжил ходить по столовой от стола к столу. Он спрашивал у других заключенных, что может сделать для них во время своего отпуска. Запоминая их пожелания и поручения, он ждал, когда приведут Салима Рачена.
Йона объяснил премьер-министру, что ему, чтобы подобраться поближе к Рачену, понадобится увольнение на тридцать шесть часов, начиная с понедельника.
– Тогда у вас останется не так много времени в тюрьме, чтобы понять, что он знает, – предостерег его министр.
Йона не стал объяснять, что ограничением может послужить не время, а условия.
Перед тем как покинуть комнату для свиданий, Йона спросил, какие у него полномочия на случай экстремальной ситуации. Дернув углами узкого рта, министр ответил:
– Вы пытаетесь остановить террористов. Ваши полномочия почти безграничны.
Рейнер Кронлид встал из-за стола, нервно провел рукой по рту и уставился на шлюзовую дверь в коридоре. Он замер, вытянув шею, облизал губы и снова опустился на стул. Все, кто сидел за столом “Братства”, подались вперед, когда он заговорил.
Йона увидел, как расслоился свет в коридоре за панцирным стеклом, как дрожащая серая вертикаль ширится и разделяется на три фигуры.
Замок зажужжал, и двое надзирателей ввели нового заключенного, Салима Рачена.
Дежурный офицер кивнул и поставил подпись.
У Салима Рачена было круглое интеллигентное лицо. Жидкие волосы зачесаны набок через темя, серая полоска усов.
Свои вещи он нес в сером тюремном мешке и ни на кого не глядел.
Надзиратель отвел его в камеру, после чего проводил в столовую.
Салим взял миску и чашку с кофе и сел на свободное место рядом с Магнусом Дувой.
Йона подошел к ним, сел напротив Салима и спросил Магнуса, что он может сделать для него во время увольнения.
– Сходи к моей сестре, отрежь ей нос, – попросил Магнус.
– Она же каждый месяц переводит тебе деньги.
– И не забудь снять на камеру, – оскалился