пришла пора уходить и всхлипывание за мемориальной плитой Мэллоя стало совсем отчётливым, Эстелл решил проверить, кто же там плачет. Велико было его удивление, когда за отполированным куском гранита он обнаружил собственную подопечную! Заплаканная Мелисса сидела на земле и рыдала в рукав кофты.
– Что ты здесь делаешь? – поразился Бертрам.
Девочка подняла голову, испуганно посмотрела на него и буркнула себе под нос:
– Сижу.
– То, что ты сидишь, я и сам вижу! Почему, чёрт возьми, ты не дома? Я не разрешаю тебе ходить по улицам в такое позднее время!
– Ага, и ещё ты мне постоянно лжёшь, – Мелисса шмыгнула носом. – Почему я не имею права тоже тебе лгать? Так мы будем в расчёте.
– Мелисса, сколько раз тебе повторять…
– «…не суйся в те дела, о которых ничего не знаешь», – окончила речь дяди девочка и неуклюже поднялась на ноги. – Я теперь всё знаю. И мне уже четырнадцать лет, я взрослая и могу сама решать…
– Пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты – моя подопечная, дочь моих друзей! Я за тебя отвечаю! Как ты думаешь, что сказали бы твои родители, если бы узнали, что их дочь, за которую они отдали жизни, шатается по старым кладбищам в восемь часов вечера?
Эти слова на Мелиссу подействовали. Она переступила с ноги на ногу, снова всхлипнула и съёжилась в крошечный встрёпанный комочек. В эти минуты Бертраму всегда становилось её жаль, и он порывался взять свои слова обратно. Но не из-за собственной ли мягкости он никак не мог заставить девочку слушаться? В этот раз Эстелл решил до конца выдержать роль строгого опекуна, хотя это далось ему с трудом.
– Идём домой, Мелисса, – коротко велел он, отводя взгляд от племянницы. – Надеюсь, ты сделала домашнее задание.
– Может, и сделала, – проворчала девочка и натянула на голову капюшон. – Даже если я и не выучила уроки, это только мои проблемы.
Бертрам постарался не обращать на это внимание. «Просто переходный возраст, – успокаивал он себя. – Подумаешь, девочка скалит зубы. Да я в её годы и не такое себе позволял! Только сейчас понимаю, как же, наверное, моей матери было со мной трудно. Надеюсь, что хоть в каких-то чертах характера Мелисса будет похожа на маму, а не на папу. Если гены Алекса проявятся, мне конец».
* * *
Всю дорогу до дома Мелисса старалась избегать пронзительного дядиного взгляда. Изредка затравленно поглядывая на него, она обнаруживала, что Эстелл отрешённо смотрит в пространство, будто ему было абсолютно наплевать на неё.
«Да оно так и есть, – угрюмо подумала она. – Разве он не сам признался на кладбище, что он законченный эгоист и ничего, кроме собственного „я“ в жизни не замечает? Будь у него хоть капелька сочувствия и внимания к окружающим, он меньше времени проводил бы в корпорации. Все его отговорки насчёт этого – не более, чем просто отговорки. Он лгал мне, он бессовестно