слова. Сотрудники разбегаются, как тараканы, а кто не успел, вытягиваются в струнку перед хозяином. Двери в его кабинет открыты, и секретарша убирает на рабочем столе. Я подумала, что смахивает скопившуюся за время его отсутствия пыль, но на подносе стоят чашки с остатками кофе и коньячные рюмки, а в воздухе витает запах дыма дорогих сигар.
– Кто тут был? – Вяло интересуется Павел.
– Юрий Семёнович и Ольга Денисовна… – Лепечет секретарша.
– Вот, гнида, опять мой коньяк жрал. – Вздыхает Павел и усаживается в кресло. Потом обращается ко мне: – Ну, мы пришли. Присаживайтесь, пожалуйста!
Но я не принимаю приглашения, и обхожу кабинет, внимательно рассматривая содержимое шкафов. Всё, как у всех. Несколько стеллажей занимают «подарки фирме», два книжных шкафа со специальной литературой, и длинный стол для совещаний. Только картины на стенах подобраны не по цветовой гамме, как у большинства «крутых», здесь явно прослеживается тема – лошади. Одно полотно выбивается из общего ряда – портрет маленькой девочки. Я долго рассматриваю малышку.
– Это моя дочь, которая живёт с матерью в Америке. – Глухо говорит Павел.
Я знаю историю его первой женитьбы, развода, второй женитьбы, второго развода. Сейчас Павел холост и даже переписал на днях завещание, по которому всё оставляет своим родителям.
Наконец, я присаживаюсь за стол, где для меня уже подготовлено рабочее место – ноутбук, дублирующий компьютер Павла. Он открывает один за другим заранее оговоренные документы, я мельком просматриваю их, и закрываю крышку ноутбука. Матушка Павла смотрит на меня с такой надеждой, что мне даже становится неудобно, от того, что я сейчас собираюсь им сказать, но я всё-таки говорю:
– Я не буду вам помогать, Павел. Это бесполезно.
– Но… – Матушка Павла закашлялась и, не договорив, выбежала из кабинета. Я проводила её взглядом и посмотрела на Павла.
– Ваши дела настолько плохи, что отмолить вас не сможет даже родная мать.
– Это ещё почему? – Павел равнодушно смотрит на меня.
– Потому что в вашей жизни и работе слишком много нарушений закона и человеческого и, извините, божеского. И чтобы молитва дала хоть какой-то результат, вам нужно все ваши дела привести в соответствие с законом. А это, как я понимаю, невозможно. Продать или передать кому-то бизнес, тоже бесполезно. Нарушения останутся неисправленными.
– Значит, по-вашему, я нагрешил по полной программе, и теперь мне нет спасения? – В голосе Павла сквозит издёвка.
– Понимайте, как хотите. Не мне вам объяснять, что не так с вашей жизнью и где вы накосячили. Потому что вы всё делали сознательно. Я вчера зашла в один из ваших магазинов, по объявлению о наборе сотрудников. Цены «задраны», рабочие графики, и зарплаты продавцов не выдерживают никакой критики. Половина коллектива работает нелегально. Вы не потрудились оформить их официально, даже на минимальную зарплату, чтобы не делать отчисления в пенсионный