и заброшенная какая-то, что даже жалко её, но ведь не могу же я теперь с ней за это жить! – Шушель разволновался, полагая, что Рекс не понял его тревог и хочет убедить, мол, хорошенькая – и слава богу, а жениться тебе надо… И так далее.
– Зря нервничаешь! Не предлагаю ж я тебе и впрямь на ней жениться. Но помочь можно. Есть у меня одна идейка, – и Рекс снова расхохотался. Да так разошелся, что позволил себе даже совершить несколько щенячьих прыжков на всех четырёх лапах. – Главное – ты меня с ней познакомь.
В чем состоит его идейка, Рекс, вновь напустивший на себя важный вид, сообщать Шушелю пока отказывался.
– Так, – говорил он таинственно, – одна идейка. На крайний такой случай. Да и обмозговать надо. Позвони завтра – если уж все так серьёзно обернется. А то вдруг тебе причудилось.
Солнце, большое и малиновое, как варенье, любимое Шушелем, и как уголья, на которые любовалась Арта, висело над рекой, а Шушель улыбался и глядел поочередно на солнце, уголья и Арту. Рекс с Артой переглянулись и участливо спросили Шушеля, намекая на приятное во всех отношениях общество и времяпрепровождение, которые и впрямь благотворно отразились на лице, пардон, морде Шушеля – складки расправились, глаза посветлели и заблестели, клыки чудесным образом (или об еду) отчистились – в общем, Рекс и Арта спросили:
– Ну что, кажется, жизнь-то и налаживается?
– Угу, – только и смог ответить Шушель, и «угу» это получилось даже каким-то мурлыкнувшим, что, впрочем, было вполне уместно в виду приятнейшей, во всем теле и голове, ленивости.
Ночью Шушель шел к дому пешком, недалеко, две остановки на троллейбусе, и всё вокруг, включая самого Шушеля, дышало – сам Шушель широким и красивым носом, ночь – прохладой, а воздух – ранней и влюбчивой весной. Дома Шушель спал, и ему снились прекрасные, но предсказуемые стаффордширки, интеллигентные, и оттого скучноватые, таксочки, а также вечные щенки – беззаботные и трогательные спаниельки. Наверное, собачий бог охранял сон Шушеля, и левретки ему сегодня не снились.
3
Жара собиралась стоять такая же, как и накануне, но она должна была случиться попозже. А вот без насекомых и в это утро не обошлось – Шушеля разбудил комар. Бесстыжий кровосос так обожрался за ночь, что не смог вовремя взлететь с носа Шушеля, которым тот предыдущим вечером так упоительно дышал, и обжорство это стоило комару жизни. Шушель хлопнул лапой по носу наугад, не открывая глаз, потому что, во-первых, он не собирался пока просыпаться, а во-вторых, движение век могло спугнуть комара раньше, чем лапа долетела бы до носа. «Расплодились», – с неудовольствием подумал Шушель, потянулся, перевернулся и (конечно же, с удовольствием) начал перелистывать свои первые весенние сны, чтоб выбрать, какой смотреть дальше. Но скорость, с которой таяла волшебная картинка на едва открытой странице, говорила о том, что magic откладывается до следующего