своих виршах Симеон Полоцкий изображал московское общество то «младоумным», не достигшим совершенного возраста, то слепым и нуждающимся в свете истины, то, наконец, больным, которое требует уврачевания. Симеон Полоцкий ощущал себя именно тем «искусным врачом», который призван и в состоянии построить новую русскую культуру… Естественно, что Симеон Полоцкий пытался получить доступ к печатному станку: просветительская деятельность не может иметь успеха, если сочинения остаются в рукописях, если писатель трудится «для себя» или для немногих близких людей… ему удалось завести так называемую Верхнюю типографию, в которой он печатал свои литературные труды» (там же). Сразу же после переезда в Москву Симеон Полоцкий пишет «Венец веры православнокафолической», к нему был приложен пространный катехизис. При написании их Симеон опирался на пособие для пастырей бельгийца Жака Маршана (1585–1648), которое пользовалось в Западной Европе большой популярностью. Цитаты из Библии Симеон брал либо из латинской Вульгаты, либо из текста Маршана (что одно и то же), а не из православной Библии (Маргарита Корзо Внешняя традиция как источник вдохновения. К вопросу об авторстве киевских и московских текстов XVII в. Два примера Studi Slavistici, VI, 2009, 59–84).
В 1685 году совсем рядом с Кремлем в Заиконоспаском монастыре «возводится грандиозное по тому времени здание Коллегиума» (Памятники архитектуры Москвы: Кремль. Китай-город. Центральные площади. М., Искусство, 1982. с. 417), то есть иезуитской академии.
Так что Василию Ключевскому вольно называть эти перемены постепенными. Мы же видим, что происходила резкая смена всего уклада жизни, причем во всех ее сферах. (О том, какая религия внедрялась в Московском государстве см. 2.8.15 и 3.3.4–7).
Глава 3. Волга-Волга, мать родная! Волга, русская река!
1. Москва: перекресток или плацдарм?
С какой же целью польские (а, вернее, австрийско-польские) интервенты оказались в Москве? Если даже поверить в историю с Лжедмитрием, которая была нужна Романовым хоть для какого-то алиби, то ведь и она – повод, а не причина для похода в далекую северную страну. Правда, традиционная история убеждает нас, что раньше державы воевали просто потому, что так было положено: есть армия – отправляйся в поход на неприятеля. Однако опыт последних двух веков говорит, что без крайней нужды никто войн не начинал, предпочитая смертельному риску скучную, зато гораздо более легкую мирную жизнь. К примеру, Наполеон отправился в поход на Москву вовсе не в стремлении завоевать Россию или захватить богатую добычу, но предотвращая войну на два фронта – с возможной коалицией Россия – Австрия – Пруссия, а также желая принудить Россию к более строгому ведению экономической блокады в отношении Англии. Империя Наполеона в то время находилась в глубоком кризисе и тянуть с решением двух вышеуказанных задач он уже не мог.
Так на кой ляд поляки двинулись на Москву?
К этому вопросу вплотную примыкает другой: отчего Москва вдруг сделалась столицей