в Петербурге на материалах Туркестана естественноисторическую и этнографическую выставку.
Обратимся теперь к его произведениям, которые также являются своеобразными фактами его биографии, тесно связанными с краем. Они известны в основном как литературные труды. На самом деле «Киргизские очерки», «Дневник 1865 г. Путешествие по киргизским степям» и «Дневник 1866 г. Путешествие в Туркестан» – свидетельства очевидца событий, а точнее их участника. Это достовернейшие источники по истории Казахстана второй половины XIX в. Сразу заметим, что «Дневник 1865 г.» во многом перекликается с «Киргизскими очерками», что вполне естественно, так как материалы этого дневника легли в их основу. Вот запись в дневнике о первых впечатлениях края: «Я не без любопытства смотрел на тушу мяса, называемую Дюгамелем, которая, т. е. туша, пользовалась когда-то репутацией ученой… Из разговоров Дюгамеля я узнал, что он знает край не лучше меня, что он апатичен, равнодушен ко всему и враждебен нашему поступательному движению в Средней Азии» [26, с. 208].
А.К. Гейнс изложил свой план изучения края. Он считал необходимым поселиться в каком-нибудь ауле с целью «узнать до конца все элементы киргизской жизни».
В ходе путешествия А.К. Гейнс побывал на Карагандинских копях, Спасском заводе, в Семипалатинске, Кокпектах, Аягузе, Лепсинске, не проехал мимо ни одного встречного аула. Все больше и больше утверждался он в мысли о необходимости знакомства с «киргизской жизнью не на почтовой дороге и вообще не на дороге, не в городах, где видим одних официальных лиц с официальной ложью на губах, но среди аулов, далеко расположенных от главного тракта» [26, с. 15].
В следующем 1866 г. он посетил юго-западную и западную части Казахстана. Во время поездки вел подробнейший дневник. Его путевые заметки содержат самые разнообразные записи. Сначала описан путь пароходом от Нижнего Новгорода до Самары, затем на почтовых до Оренбурга; не менее подробно рассказано о добыче соли на Илецкой защите; о беседах с уральскими казаками и «спорах с киргизами», которые «обыкновенно кончаются мировою сделкою» [26, с. 43]. Наряду с основательными экскурсами в историю того или иного события имеются бытовые зарисовки чаепития у губернатора или в степи.
Но вот запись совсем иного рода – встреча с бедным казахским аулом. «Дети бегали нагишом и с лютым аппетитом грызли сухари, которые мы им давали. Это они делали почти с тем же аппетитом, с каким теленок, которого я видел, трепал и рвал пустое вымя коровы. Везде голод и нищета. Везде горе и бедность сопровождают киргизов в их кибитках» [27, с. 111-112]. Он удивлен, чем кормится скот аула, расположенного в пустынном месте. Изможденные байгуши отвечают ему, что они счастливы, так как живут сейчас у свободных колодцев, а скоро «придут богатые люди, тогда мы будем принуждены уйти на кряж». Такие записи не единичны. А.К. Гейнс заключает: «Пусть не предполагают наивные люди, что вследствие несложности киргизских потребностей; бедность в степи переносится легче, чем на улицах Парижа и Лондона. Все