в груди.
Секунды три мы сидели и удивленно смотрели друг на друга, но тут раздалось сразу несколько громких голосов, причем большая их часть была нам незнакома и они быстро приближались.
– Не шевелись! – скомандовал раненому Ярослав и потянулся рукой, в которой стало собираться алое сияние лечащего заклинания, но не успел.
Глаза Ассасина сузились до практически отсутствующих щелочек, кожа, стремительно сереющая, вдруг натянулась, как барабан, на внезапно выступивших вперед скулах, а его пальцы схватили за древко и дернули. Обломанная деревяшка осталась в ладони моего друга. Артем зашипел, как стая гадюк, лицо окончательно стало подобием какой-то жуткой костяной маски, и он одним прыжком перемахнул через сидящего на месте кучера Аллисандра и опешившую от такого фортеля конягу.
– Да стой ты! – проорал ему вслед Алколит и тут же пригнулся. В доски повозки что-то глухо стукнуло. А на меня упал сиганувший под сомнительную защиту невысоких бортов охотник, уже сжимающий в руке свой лук.
Только теперь я понял, что нас атакуют, и выдернул из прислоненного к стенке повозки мешочка полюбившуюся шипованную «волшебную палочку». И лишь затем встал.
Диспозиция была такова: поперек дороги лежало дерево, рухнувшее почти на морду лошади в первой повозке. В самой телеге никого живого уже не было. А вот во второй кипела драка: шестеро пугал самого разнообразного вида с различным режуще-дробящим инструментом, плохое состояние которого было видно даже отсюда, пытались добить крестьянина, отмахивающегося от них длинной оглоблей. Седьмой тип в костюмчике – грозе ворон – лежал под ногами у своих соучастников и попыток встать не делал. В третьей телеге один наш спутник раскручивал над головой пращу, второй же, как и Аллисандр, вооружился луком и пускал в заросли рядом с упавшей лесиной стрелу за стрелой. Вряд ли точно, зато быстро. Вылетевшая оттуда оперенная палочка со стальным наконечником на моих глазах пронзила ему руку. И тут Ассасин добрался до нападающих.
Первого он ударом в челюсть подкинул в воздух на высоту не меньше метра, на ногах у того были настоящие сапоги, почему-то с высоким каблуком, а второго полоснул видоизменившейся рукой, распоров ему живот. И тут третий огрел его по спине не то чересчур прямым серпом, не то слишком гнутой саблей. Только теперь воспарившее тело брякнулось на землю, и голова его вывернулась под невозможным для живого углом. Оружие застряло в спине моего друга, а сам он, развернувшись к опешившему и выпустившему рукоять разбойнику, вцепился тому в горло, как дикий зверь. И, кажется, начал пить кровь умирающего.
– Навались, братья! – отчаянно заорал неведомо кому владелец оглобли и тюкнул своим оружием по темечку еще одного бандита, замершего в растерянности при виде кончины своих подельников. Только после его вопля я обмер и, понимая, что не успею добежать до разбойников, уже замахивающихся на замершего со своей жертвой Ассасина, метнул булаву. Импровизированный