– заглядывали ему в рот, начинали вторить, одобрительно кричать, бить кулаками и топать ногами. Еще немного – и они бы взяли дубинки и отправились в бойню.
Но Сет казался сообразительным лидером. Движением рук он усмирил зародившееся пламя, оставив огонь гореть до нужного часа.
– Помните: никакой агрессии. Оповестите всех, кто готов бороться, и не принуждайте тех, кем владеет страх. И да пребудет с нами Господь! И да поможет нам Его священная рука!
– Армина?
– Вит, они не могут этого сделать! – перекрикивая поднявшийся шум, повторила я. – Их убьют, ты же знаешь. Власти не будут церемониться. Не то время. То время давно прошло. А твой отец… неужели и он участвует во всем этом?
– Армина, – устало протянул он, – они много лет искали повод, но каждый раз что-то от них ускользало. Они не упустят эту возможность, – он задумался, смотря куда-то мимо облезлых стен. – Если не они, то кто?
– Я ушам своим не верю, – резко поднялась и отправилась к Сету. – Сет, ты не можешь повести этих людей на погибель, – он зорко на меня глянул. – Сет, у них есть семьи. Дети, – я смотрела в его выцветшие глаза, многодневную щетину, усталое лицо – и пыталась взывать здравому смыслу. – Сет, это не вернет тебе твою собственную. Ты меня слышишь? – в те секунды, сквозь крики и буйства самых обычных граждан я осознала, что его рассудок канул в небытие вместе с погибшим сыном и женой, уничтоженной властью Правителя.
– Я не веду их на смерть, – отстраненно ответил Сет, раненый упоминанием семьи. – Они идут добровольно.
Рядом стоял Лурк с женой; еще несколько человек стали обращаться лицами к нашему диалогу.
– Сет, все это гораздо больше, чем просто бунт. Вы разжигаете ненависть. Сет, опомнись: чтобы остаться в живых, нужно гораздо больше, чем смелость. Вас изобьют, а потом отправят на каторжные работы. И это в лучшем случае.
– Ты, что же, предлагаешь нам молчать? – спросил Лурк. – Мы всю жизнь молчали! Наши отцы успели отоспаться в могилах и вновь возродиться, пока мы тут слушали обещания власти. Пора дать слово народу! Ты видела, как они живут там, в Метрополе? Подошвы их ботинок покрыты золотом. Им доставляют сыр из Пятой провинции и упаковывают в чертовы коробки с бантиками! Они каждый день выбрасывают тонны пищи, техники, мебели – просто потому, что им это надоело. Им, видите ли, это не нравится. А у нас каждый день умирает с десяток человек от голода и болезней! И это только в Ущелье! А что твориться по всей провинции? А в других рабочих провинциях?! Мы больше не будем молчать! Довольно!
Снова все разразились военными кличами и криками. Мои слова казались незрелыми и глупыми. Их было мало, чтобы убедить эту толпу отказаться от задуманного. В сердцах они смеялись.
– Я не предлагаю вам молчать – или сдаться. Но вы должны подумать о семьях. Что будет с ними, если вы однажды не вернетесь? Вы обрекаете их на погибель, куда более страшную, чем будет ваша.
– Армина, – Вит меня одернул, но я вырвалась и продолжила.
– Нет, Вит, я должна сказать. Стратегия не строится обсуждениями в пьяном