в омут счастья и беспечности. Дионис спустился в погреб и достал недопитую с прошлого раза бутылку. Агапий наполнил душевным эликсиром сначала бокал Бакчоса, потом свой. Бакчос испил напиток малейшим глотком, боясь, что ему не понравится привкус. Как только он обмыл нёбо, попал в состояние, которое искал всю жизнь, с тех пор как почувствовал подобное в детском сне. И вкус вина показался настолько знакомым, что показалось, будто он на протяжении всей жизни вкушал ежедневно этот гурьён. Агапий рассказал, что отец очень известный винодел и его удивляет тот факт, что тот не знает об этом. Бакчос поблагодарил Диониса и вышел из дома. Вечером Агапий со всей семьёй поехали в церковь на общественном транспорте. (По понятным причинам). Отстояв службу, они вернулись домой. Поднявшись в свою комнату, Агапий просмотрел свой рабочий график, который всегда хранился у него в телефоне и в печатном варианте на рабочем месте. До конца отпуска было ещё одиннадцать дней, и Агапий даже представить не мог, на что потратить такой огромный объём времени. После он посмотрел на часы, которые показывали девять вечера.
– Куда летит время? – спросил сам себя Агапий. – Я не успеваю за ним.
Агапий подошёл к отцу и спросил, как обстоят дела с машинами.
– Плачевно! – вздыхал Дионис. – Никаких новостей пока нет, как только что-то узнаю, скажу.
Агапий поднялся в комнату и замаячил из угла в угол от безделья, после послушал музыку на телефоне. Когда заряд иссяк, поставил телефон на зарядку и пошел на кухню, чтобы перекусить. Насытившись, пошёл спать. Через час проснувшись, поймал себя на мысли, что ведёт себя как истинный трутень. (Ведь у тунеядцев две заботы – есть да спать, иногда меняя последовательность). Осознав – так не пойдёт, он решил сделать пробежку. Надел кроссовки, спортивный фирменный костюм и побежал вдоль района. Когда вернулся домой, было поздно, мать волновалась, и потому в слезах бросилась в объятья двадцатишестилетнего, вполне самостоятельного сына. После того как Евдокия немного успокоилась, отец отвёл своего наследника наверх и отругал за хладнокровие по отношению к самому святому человеку в его жизни. В конце своей нотации добавил:
– Ах, что я тебя отчитываю? Двадцатишестилетнего ротозея… Что с тебя взять? Ну тебя! – и махнул рукой.
Поняв вину, Агапий спустился к маме и попросил извинений. Мать обняла и конечно простила своё чадо, которое пообещало стараться больше такого не допускать. Все пошли спать, и лишь Евдокия не могла уснуть, всхлипывая из-за обсада. Услышав всхлипы жены, Дионис вошёл в комнату и попытался её успокоить. Когда она немного задремала, пошёл в свою комнату и уснул. Агапий почему-то проснулся посреди ночи, несмотря на то, что уснул спокойно, направился на кухню. Идя мимо стола, задел тот самый недопитый штоф вина и вдребезги разбил. Спросонку он даже не смог осмыслить, что произошло. Налив полкружки молока уже хотел поставить пакет с ним в холодильник, но, открыв дверцу, дрогнула рука,