болезни. Как пишет либерийское издание Daily Observer, тела умерших быстро подверглись разложению. Либерийская полиция подключилась к выяснению обстоятельств их смерти. Принимаются меры для того, чтобы изолировать заболевших..»
Женский голос вещал привычной спокойной скороговоркой, без экзальтации – видно было, что Либерию ведущая не то что на карте – в гугле-то не найдет.
– Не везет им, – констатировал Сеня. – Вечно то эбола у них, то еще какая срань… А помнишь, как мы тогда в Монровии…
– Помню, – поморщился я, – но лучше бы забыл. Хорошее место Либерией не назовут.
Новости закончились, но я покрутил ручку старого приемника «Океан» и поймал другой выпуск. Там тон ведущего был пожестче и отдавал некоторой обеспокоенностью:
«Китай заявляет категорический протест против агрессивных действий США на Корейском полуострове. Пентагон направил к Корейскому полуострову авианосец Ronald Reagan в дополнение к уже находящемуся там Carl Vinson. Возвращение авианосных соединений к берегам Кореи создаёт эскалацию напряженности в регионе…»
Я выключил приемник – весь этот цирк с конями, в который превратилась нынешняя международная политика, успел достать даже меня. Как не берегись – а радио с телевидением вещают из каждого утюга, хоть уши затыкай.
– Вроде все как обычно, – сказал я Сене. – Нормальное для нынешнего мира состояние «вот-вот пиздец, но не сегодня». Не первый год длится.
Сеня молча пожал плечами и одним глотком допил остывший кофе. Вывалить проблему на меня и отморозиться – его обычный образ действий.
Я у Сени типа опекуна – так уж сложилось. Он детдомовский, и уж не знаю, что там с ним случилось, но башка у него сдвинутая серьезно. Я отбил его в одном неприятном месте у одних очень плохих людей, когда ему едва четырнадцать было. Ну, как «отбил»? К тому моменту, как я на него наткнулся, он уже сидел весь залитый чужой кровью в окружении шести трупов с перерезанными глотками и жадно жрал что-то из ставшей вдруг ничейной миски. Проголодался ребенок. Чуть меня не отправил к ним седьмым, кстати.
Не то чтобы мне так уж хотелось вешать себе на шею трудного подростка, но бросить его там, где нашел – все равно, что убить. Государство предлагало вернуть его в детдом. Вот этого некрасивого юношу с первыми прыщами, безумными глазами берсерка и «ка-баром»3 в худых руках? Это не должно было быть моим делом, но почему-то стало. Так и прижился. Я не заменил ему отца – у меня на это «как отец» с детства аллергия. Сначала взял на правах приблудного уличного кота, потом он стал кем-то вроде воспитанника, а потом в какой-то момент и полноправным напарником. Он не дурак, Сеня-то, у него башка работает многим на зависть, просто как бы лакуны какие-то в понимании некоторых вещей. Например, социальных правил. Не знаю, как удалось добиться такого эффекта – я бы тот детдом, где таких детишек растят, сжег бы чисто на всякий случай, если бы он уже не сгорел. Кто-то позаботился. Имею на сей счет подозрения, но спрашивать