и лет,
мы пили воду горных речек
и думали, что смерти нет.
Но только стало счастье сниться,
покой и воля, тихий дом —
как пролетающая птица,
она нас тронула крылом.
Музыка в ладонях
Как друг до друга донести
немного музыки в ладони?
И в сильный ветер – не уроним,
хоть трудно удержать в горсти.
Друг другу музыку дарить —
предназначенье человека.
Для этого, душа-калека,
шлифуй себя, как янтари.
Хоть каплю музыки дарить —
трудней любого в жизни дела,
и, чтоб душа твоя сумела, —
о, как должны мы стать добры!
И в этом смысл любви, мой друг:
приходит, светом мир наполнив,
и музыку – в свои ладони
берёшь ты из любимых рук.
Но как не расплескать в пути,
не замутить на горных склонах,
немного музыки в ладонях
как друг до друга донести?
ЦИКЛ
«ЗОЛОТАЯ СКРИПКА»
1982—1988
Разбитая скрипка
Голос осени – жалобный голос
поломанной скрипки,
что разбилась на множество
маленьких жёлтых осколков.
По печальной земле, посмотри,
их рассыпано сколько,
только ветер уносит
мелодии грустной обрывки.
Ветер будет лететь,
задевая за крыш черепицу,
флюгерами вертя,
на столбах обрывая афиши.
И встревожимся мы,
в вышине её голос услышав,
не поймём, кто зовёт,
и куда нам на зов устремиться.
Или голос судьбы,
только он почему-то печален,
или музыка эта звучит в нашем сердце,
быть может.
Как прожитую жизнь,
не вернуть эту осень, но всё же
наша жизнь не бесследна,
и ждут корабли у причала.
Можем мы сохранить отголоски
мелодии в сердце,
нашей музыкой станут,
песней, стихом вдохновенным.
Эта осень тогда, как судьба наша,
станет нетленной.
Осень – жёлтый костёр,
где душа твоя может согреться.
На мелодию эту
стихом отозваться попробуй,
пусть всё дальше по свету
ветер осколки уносит.
Голос осени нас
сохранит среди бед и не бросит,
он спасёт от тоски,
от отчаяния и от злобы.
Не поймём до конца,
что поёт нам осеннее скерцо,
но повериться вдруг:
ведь и правда, раз жизнь полосата,
что в заветную гавань
корабль приплывёт наш когда-то,
сердце – ключ золотой,
и найдётся волшебная дверца.
В небеса поднимаясь,
мелодия осени тает.
Словно путь нашей жизни,
в конце манит светом аллея.
Но всего